Майкл Муркок - Бык и копье

Корум начал уставать и понял, что остальные тоже вымотаны. Будь это обыкновенная битва, они имели бы право на усталость, но сейчас они дрались не с человеческими созданиями, а со зверями, союзниками каких-то порождений чужой природы.

Корум отпрянул от прыгнувшего пса (таких огромных ему еще не приходилось видеть), который, оттолкнувшись задними лапами от стены, приземлился на площадку за спиной принца; пес хрипел и тяжело дышал, глаза у него выкатились из орбит, из оскаленной пасти вывалился язык. Корум чуть не задохнулся от запаха, который шел из глотки животного, – гнусный зловонный запах. Рыча, зверь подобрался, чтобы броситься на Корума, и его странные красные уши плотно прижались к остроконечной голове.

Что-то крикнув, Корум схватил свой боевой топор с длинной рукояткой, стоявший у стены, и, взмахнув им, кинулся навстречу противнику.

Когда лезвие мелькнуло над белой головой, пес припал к земле. Он подобрался, зажав хвост между задними ногами, и, поняв, что оружие тяжелее и опаснее самого Корума, зарычал, обнажив двенадцатидюймовые клыки.

Второй раз описывая топором круг, Корум потерял было равновесие, и пес, уловив это секундное замешательство, кинулся на него. Когда он распростерся в воздухе, Корум сделал три стремительных шага назад, и топор, завершив вращение, поразил задние лапы собаки, покалечив, но не остановив ее. Корум оказался на самом краю площадки и понял, что одно неосторожное движение – и он переломает себе ноги. Достаточно шага назад – и он рухнет на улицу. Принц, когда пес снова кинулся на него, сделал шаг в сторону, пригнулся, и собака, перелетев через него, вниз головой рухнула на булыжники, сломав себе шею.

Теперь звуки боя доносились со всех концов крепости, ибо несколько собак Кереноса все же прорвались на улицы и носились по ним, вынюхивая стариков и детей, забаррикадировавших двери и прятавшихся в домах.

Медб, дочь короля Маннаха, дралась на улицах; Корум мельком увидел ее во главе горстки воинов, сражавшихся с двумя псами, загнанными в тупик. Из-под шлема у нее выбивались пряди рыжих волос, развевающиеся на бегу. Гибкость и сила ее фигуры, продуманная быстрота движений, неоспоримая отвага удивили Корума. Он никогда раньше не встречал таких женщин, как Медб, – или, точнее, таких женщин, которые дрались бок о бок со своими мужчинами и делили с ними все тяготы. «И к тому же таких красивых женщин», – подумал Корум, но тут же выругал себя за то, что отвлекся, потому что другой зверь, рыча и захлебываясь хриплым лаем, кинулся на него, но Корум, издав боевой клич вадагов, успел глубоко всадить топор ему в череп, между прижатых красных ушей. Ему хотелось, чтобы бой скорее подошел к концу, ибо он так устал, что сомневался, удастся ли ему уложить еще хоть одного пса.

Лай этих ужасающих созданий, казалось, становился все громче и громче. Зловоние, исходящее от зверей, заставило Корума вспомнить едкость тумана, который еще недавно заполнял легкие, но белесые тела врагов продолжали перелетать через стены – клыки оскалены, желтые глаза горят ненавистью, – и воины продолжали гибнуть, когда собачьи зубы рвали их плоть и сухожилия, ломали кости. Корум, задыхаясь, прислонился к стене. Он понимал, что нападение следующего пса убьет его. У него не было желания сопротивляться. Он хотел лишь, чтобы все кончилось. Погибни он на этом месте – и всем проблемам мгновенно придет конец. Каэр Малод падет. И тут будут править Фои Миоре.

Какая-то сила заставила его снова посмотреть вниз, на улицы.

Там с мечом в руках в одиночестве стояла Медб, к которой несся огромный пес. Вся ее группа погибла. Их растерзанные тела валялись на камнях мостовой. Осталась только Медб, но и ее ждет неизбежная гибель.

Не успев даже осознать, что делает, Корум прыгнул вниз. Ноги в высоких сапогах опустились на спину животного, отчего его задние лапы, подогнувшись, коснулись земли. Боевой топор, взметнувшись, рассек позвоночник огромного пса, едва не разрубив его пополам. Корум, продолжая движение, перелетел через труп, и, поскользнувшись в крови, очередным ударом отделил голову зверя от сломанного позвоночника и повалился на спину, отчаянно пытаясь встать на ноги. Даже Медб не сразу поняла, что случилось, поскольку поразила собаку мечом в глаз, не осознавая, что животное уже мертво, – и лишь потом увидела Корума.

Когда он, поднявшись, высвобождал свой топор, засевший в черепе врага, она улыбнулась ему:

– Значит, вам так и не довелось увидеть меня мертвой, мой волшебный принц.