Уильям Моррис - Сказание о Доме Вольфингов [сборник]

Через два часа после восхода к нам прибежал один из этих дозорных и сказал, что они заметили римлян – те завтракали неподалёку от нас, не ожидая нападения. “Впрочем, – добавил дозорный, – они сейчас на высоком холме, и им далеко с него видно. Атаковать их внезапно не получится – земля там вся голая. Укрытием могут служить только несколько ореховых и терновых кустов или тростниковые берега ручьёв, текущих по болотистым низинам, да и то там может спрятаться лишь вальдшнеп или заяц, но никак не воин. И ещё: на холм можно взобраться только по голому, что моя рука, склону, и тех, кто попробует это сделать, будет хорошо видно”.

Это то, что я сам слышал. Но Тиодольф приказал ему вести нас к этому склону, а старый Хериульф, стоявший рядом, весело засмеявшись, добавил: “Веди, веди, да поживее, а то день пройдёт, и нам нечего будет делать, разве что охотиться на вальдшнепов”.

Итак, мы отправились в путь. Подойдя к подножию того склона, мы увидели остальных дозорных и Лиса, державшего в руке вражескую стрелу. Лицо его было искажено едва сдерживаемым смехом. Он глубоко вздохнул, указывая на холм, где в небольшой ложбине, недалеко от нас, мы заметили блеск стального шлема и трёх наконечников копий. Их обладатели прятались. Мы поняли, что за Лисом гнались и что римляне уже настороже.

Князь без промедления повёл нас вверх по склону, оказавшемуся довольно высоким. Поднявшись, мы разглядели воинский отряд, стоявший на подступах к вершине. Врагов было немного, в основном лучники и пращники, и они ждали, когда мы подойдём на расстояние, с которого они смогут нас достать. Когда же мы подошли, они сделали пару залпов и побежали. Двое из нас были ранены свинцовыми пулями, а один, лишь слегка, стрелой, но никто не был убит.

Мы поднялись на самую вершину холма и, взглянув на юго-восток, увидели римлян, осторожно расположившихся неподалёку от крутого северного спуска. С южной стороны, то есть слева от нас, и дальше холм плавно понижался к юго-западу, а потом круто обрывался к другой узкой долине. С северной стороны, неподалеку, виднелась окраина Бранибора, и мы обрадовались этому, так как ещё прежде, чем отряд покинул место ночной стоянки, Тиодольф отправил Оттеру гонца с просьбой прислать ему больше людей на случай, если нам будет тяжело в битве – до нас тогда дошёл слух, что римлян было много. Теперь, когда Тиодольф смотрел на римский строй и видел, каков он, он приказал трём быстроногим воинам взойти на высокий бугор, что мы миновали. Воины эти должны были заметить наше войско, когда оно выйдет из леса, и подать ему сигнал рогом, указав место битвы.

Мы стояли, стараясь отдышаться, и сжимали в руках оружие. Римляне были от нас на расстоянии в полфарлонга*. Они не стали отгораживаться земляным валом, ведь для строительства нужна была вода, которой на холме не было, да они и не собирались долго ждать. Вместо вала они поставили прямо перед собой частокол из острых кольев. Их воины стояли стройными рядами, словно ожидая атаку, и при нашем приближении никто не тронулся с места. Отряд стрелков уже присоединился к ним. Казалось, римлян было больше, чем нас, если считать стрелков, но на самом деле пехотинцев в кольчугах с тяжёлыми копьями у них было намного меньше.

Итак, мы собирались напасть на них прежде, чем они нападут на нас. Все наши стрелки немного продвинулись вперёд. За ними стоял Хериульф вместе с предводителями Бимингов и Элькингов. Тиодольф же находился позади – он, как обычно, вёл среднюю часть отряда, и с ним были почти все Вольфинги.

Так мы построились и стали ждать, наблюдая за чужаками. В их стане затрубил рог, и с каждого фланга вышло вперёд много лучников и пращников и с ними отряд всадников. Они приблизились к нам на расстояние выстрела, притом стрелки, видимо, опытные, шли рассредоточившись и дали по нам залп (всадники пока держались немного позади).

Их стрелы не нанесли нам большого вреда, а их лучники сами пали под нашими ответными залпами. Но выстрелы из пращи стали для нас губительными. Пращники, стрелявшие круглыми свинцовыми шариками вместо камней, ранили и убили многих, даже нескольких в середине войска. Глаз у них был метким, выстрелы – частыми. Сами они отличались быстротой и проворством – никогда не стояли на месте, а всё время бегали, пригнувшись к земле, ползали и прыгали повсюду, и попасть в них было не проще, чем в кроликов в папоротниковых зарослях, это получалось, только если они подходили к нам близко.

Впрочем, этот обстрел, продолжавшийся уже довольно долго, не заставил нас двинуться с места. Мы не отступили ни на дюйм, отвечая врагу выстрелом на выстрел, и тогда у чужаков во второй раз протрубил рог. Лучники опустили луки, пращники замотали пращи вокруг голов и напали на нас, вооружившись мечами, короткими копьями и оперёнными дротиками. Перепрыгивая через убитых, они побежали к нашим флангам. Всадники, пришпорив коней, тоже поскакали прямо на нас, как и полагается отважным мужам.