Елена Кондаурова: Осколки четырех миров

Она неторопливо шла к алтарю в ярко-алом, цвета наргийских королевских роз, платье (изменив ради любви к Нарге своему любимому синему цвету), и ее шлейф, длиной в несколько метров, легко скользил за ней по темному мраморному полу. Вайгару достаточно было одного беглого взгляда, чтобы понять, что перед ним самое прекрасное создание, которое он видел в жизни. И не только в материальном воплощении. Ее аура была еще более прекрасна, чем ее физический облик. Она сверкала и переливалась чистейшими яркими цветами эмоций, среди которых не было никакого намека на примеси серых цветов эгоизма и грязно-коричневых оттенков зависти, жадности и низменных желаний. Напротив, надо всеми цветами преобладали нежно-розовые и светло-голубые цвета любви и веры, а над головой сиял золотой цвет хорошего интеллекта. Для любого Лара такая аура была отрадой для усталых глаз, и Вайгар не был здесь исключением, несмотря на весь свой наработанный за столетие с лишним цинизм. Он не идеализировал ее ни тогда, ни потом. Она была женщиной со своими слабостями и недостатками. Иногда и в ее ауре проскальзывали черно-красные вспышки ненависти и гнева или темно-серые полосы страха, но они никогда не задерживались надолго. Вайгар сильно подозревал, что ей просто не нравится чувствовать такое, и она старается как можно быстрее избавиться от них, потому что они мешают ей жить и думать так, как она привыкла.

И когда госпожа Кинари Тенг-Вьор подошла к своему будущему мужу и подала ему руку, он уже был влюблен в нее окончательно и бесповоротно, еще не понимая всего ужаса того положения, в котором оказался. Напротив, он был счастлив как никогда, стоя рядом с ней перед священником, читающим древние тексты. Краем глаза он рассматривал физический облик своей жены и удивлялся, что на свете может быть такое совершенство. Поистине боги были очень щедры к госпоже Кинари. Лично Вайгару для того, чтобы влюбиться в нее по уши, вполне хватило ее ауры, но они, словно в насмешку, сотворили ее такой, что если бы он вдруг перестал быть Ларом, то никогда не смог бы перестать ее любить. Ее прекрасные синие глаза затягивали его в свою глубину, а роскошные черные волосы вызывали нестерпимое желание вытащить из ее прически все эти чертовы заколки, распустить их и посмотреть, действительно ли они длиной до коленей, как болтают сплетники.

При этом сама госпожа Кинари осталась к своему мужу совершенно равнодушной. Сначала он самоуверенно полагал, что ему не составит никакого труда изменить ее отношение в лучшую сторону, но, как выяснилось очень скоро, он погорячился. Хотя, признаться, для самоуверенности у него были все основания. Женщины его, как правило, любили, а если вдруг какая-то дама не желала отвечать взаимностью, то для него, как для Лара, не требовалось прилагать много усилий, чтобы эта дама передумала. С госпожой Кинари все оказалось намного сложнее. Все его заклятия на любовь, направленные на нее, отскакивали от жены, как мячики от стенки, и причина столь странного их поведения была для него непонятна. А естественное обаяние Лара произвело на нее обратное впечатление и скорее напугало, чем очаровало.

В постели гармонии тоже не наблюдалось. Исходя из ее возраста, Вайгар ожидал, что за это время она приобрела необходимый опыт, но опять ошибся. В постели его жена была холодна, как треска, и неопытна, как юная тридцатилетняя девственница. Впрочем, ее холодность не помешала ему терять голову всякий раз, стоило ему к ней прикоснуться, а ей – благополучно забеременеть спустя два месяца интенсивной супружеской жизни. После этого все закончилось. Она поговорила с семейным врачом, который подтвердил сам факт беременности, а также то, что госпожа Кинари ожидает девочку, и отбыла на родину в Наргу. По обычаям гайров девочек воспитывали матери.

Примерно с месяц он промучился, честно пытаясь забыть свою холодную и откровенно ненавидящую его супругу, но битву между разумом и любовью на этот раз выиграла любовь. Он поехал за ней в Наргу, купил дом и стал вести светский рассеянный образ жизни, за который она так жестко упрекнула его впоследствии. У него хватало гордости на то, чтобы не служить ковриком для ее ног, но каких усилий это стоило! Он бывал везде, где могла бывать она, чтобы мельком увидеть ее. Каждый раз его сопровождала очередная подружка и куча сплетен, но в целом выглядело это вполне пристойно. Благородный гайр развлекается, и для развлечений предпочитает Наргу, а не свой родной Йасиар. Возможно, кому-то из благородных наргийцев это казалось комплиментом, ведь Лары в Нарге появлялись нечасто, но сам Вайгар был далек, как никогда, от того, чтобы делать кому-то какие-либо комплименты. За исключением своей супруги, конечно. К сожалению, именно ей было глубоко плевать и на него, и на все его комплименты.