Дэвид Геммел - Троя. Грозовой щит

— Прости меня, госпожа, — сказал он, — но ты знаешь мое мнение по поводу этих посланников. Царь Приам… — он замолчал, чтобы дать всем время обдумать его важные связи, — согласен со мной, что информация бесценна и ее нужно тщательно охранять, а не разносить по сельской местности в устах юношей, которым у нас нет причин доверять.

Халисия устало произнесла:

— Да, мы знаем твое мнение, Идайос. Мы уже говорили об этом раньше. Этих юношей выбрали не только потому, что они хорошие всадники, но и потому, что они умны и сообразительны. Они все дарданцы и верны своему царю. Они не могут передавать письменные послания, потому что большинство людей, которым предназачены эти сообщения, не умеют читать. Мы поручим им доставлять послания только тем людям, которым они предназначены.

Павзаний вмешался в разговор с раздражением:

— Одного из моих внуков выбрали в качестве царского всадника. Ты предполагаешь, что он предатель?

Идайос поклонился старому воину.

— Никто не сомневается в верности юного Паммона. Я просто говорю о том, что там, где информация слишком свободно распространяется, существует возможность предательства.

Халисия подняла вверх руки.

— Эта тема закрыта для обсуждения. Давайте поговорим о пяти поселениях.

Эти пять поселений были большими деревнями, которые находились вдоль северного побережья Дардании в важных местах — они должны были предупредить заранее о вторжении со стороны проливов. Там обитали фригийцы, мизийцы и немного фракийцев, которые предпочитали жизнь на теплом побережье жизни в более суровых краях. Во многих семьях здесь жили уже несколько поколений. Халисия сделала опасный шаг, вооружив поселения и поверив, что люди отплатят ей верностью за оказанное доверие. Она знала, что Идайос не согласен с этим планом, и подозревала, что он послал сообщение в Трою.

Менон, красивый молодой военачальник, который постепенно перекладывал груз ответственности с плеч Павзания на свои собственные, рассказал, что предводителям пяти поселений послали легкие доспехи и оружие — луки, копья, мечи и щиты. Местным старейшинам предоставили полную свободу в распределении оружия среди своих людей.

— Если придут микенцы, они будут бесполезны, — сердито заметил Павзаний. — Несколько сотен вооруженных сельских жителей против тысяч воинов.

Менон улыбнулся.

— Я знаю это, дядя, но, если бы тебе угрожала тысяча вооруженных людей, ты бы охотней встретился с ними с мечом в руке или голым и беззащитным?

Старик кивнул, неохотно соглашаясь. Халисия услышала, что Идайос вздохнул, собираясь говорить, и подняла руку.

— Я не хочу этого слышать, Идайос. Я не сомневаюсь, что ты и твои товарищи считаете этот план плохим и уверены, что этих людей не следовало вооружать из опасения, что они выступят против нас или друг против друга. Это могло случиться в мирное время, тогда фригиец мог убить фракийца за корову. Но, помня о грозящей им из-за Геллеспонта опасности, они будут благодарны за оружие и вознаградят нас своей верностью.

Идайос снова вздохнул.

— Скажи мне, — прервала она его снова, — тебе поручили обеспечивать безопасность на берегу. Всех гостей Дардании обыскивают и разоружают, как я приказала?

На его лице появилось недовольное выражение. Она знала, что он обижался царицу за отведенную ему роль. Конфисковывать старые деревянные дубинки и тупые мечи у моряков, а затем возвращать их владельцам, когда они уезжают, было ниже его достоинства.

— Да, госпожа, — кивнул он, — все исполнено. Хотя…

— Хорошо, — похвалила Халисия. — Это важное задание. Не стоит недооценивать его. — Она встала прежде, чем кто-то еще мог заговорить. — Павзаний, пожалуйста, пройдись со мной.

Они пошли по залитому солнцем двору к переполненным конюшням царской стражи. Халисия подняла лицо к солнцу и глубоко вдохнула запах лошадей, побелевшей на солнце соломы и кожи. Она постаралась приспособиться к шагу старого воина. Царицу огорчала его слабость. За три года, прошедших после нападения на Дарданию, его возраст, казалось, еще сильнее сказался на нем.

Из конюшни доносился стук копыт и сердитое ржание. Халисия вошла в деревянное здание, Павзаний последовал за ней. Она подошла к самому дальнему стойлу, где вставала на дыбы и брыкалась черная лошадь, ее копыта били о стены, заставляя их дрожать и трещать. Когда царица приблизилась к стойлу, животное заметило ее и устремилось вперед с дикими глазами и раздувающимися ноздрями. Ее огромная грудь ударилась о дверь стойла, повредив верхний слой обшивки. Халисися осталась стоять на месте и сказала несколько ласковых слов животному; лошадь посмотрела на нее и отошла в тень.