Булыга Сергей - Ведьмино отродье

И вот он, верх — ближайшее окно. Рыжий вскочил в него и побежал по скользкому сверкающему полу. Пол был из золота. И стены, потолок, и мебель, и ковры, светильники и — р-ра! — здесь все было из золота: бей, рви, хватай! И косари хватали. Били и бросали. Дрались из-за добычи, падали, гребли охапками, несли и вновь бросали на пол и наддавали наперегонки из зала в зал, из зала в зал. Крик. Визг. Грызня. Урчание. Все тише. Тише. Тише…

Один лишь Рыжий не спешил. Он, даже более того, намеренно отстал от них. Они — это они, пускай себе бегут, куда хотят, и грабят, что хотят, им, косарям, там нравится, в этом их счастье. А ты пришел сюда затем, чтоб встретить брата. Брат звал тебя, брат ждет… Да нет, теперь уже наоборот ты ждешь его, ищешь его, бродишь из зала в зал, из зала в зал… А его нигде нет. Здесь только одно золото — вокруг, везде, куда ни глянь. Здесь, как и было сказано в легенде, все из золота. Вот чаша, в ней цветы — и чаша и цветы из золота. Вот перья на стене, циновка, жердочка, висюльки, гребни, побрякушки — все это тоже золото. Ковры из золота, пол, стены, потолок из золота. И даже пыль здесь тоже золотая. А если наглотаться такой пыли, Ага еще рассказывал, то поначалу начинаешь задыхаться, а после горлом пойдет кровь, а после тяжелеет голова, отказывают стопы. Вот почему у них, в Горской Стране, невольники на рудниках живут очень недолго, их раз в сезон приходится менять…

Но где же тот, кто звал тебя? Рыжий прислушался… Нет, ничего не слышно. Окликнул:

— Брат! — и, подождав немного, снова: — Брат!.. Брат!

Никто не отозвался. А может быть, и отзываться некому? Может, никто тебя не звал? Никто и никогда тебя не звал, ты сам это придумал: Убежище, Подледный Незнакомец, Башня, монета, а вот теперь толмач. А был ли тот толмач? И тот ли это Остров? Там, где ты утром был, нет никакого золота. Там было все в цветах, не в золотых, а в настоящих. А птицы… Х-ха! Но ты же ведь прекрасно знаешь, что только нам одним дарован разум, а все другие, звери, рыбы или птицы, — то просто существа, Создатель так решил, с него и одних нас довольно, от нас одних ему вот так забот хватает! И, значит, не было ни толмача, ни говорящих птиц, тебе это пригрезилось, так что довольно здесь плутать, искать того, кого и быть здесь не может, иди обратно, на «Тальфар», и там…

Зачем? Тебе здесь разве плохо? Вон тихо как и чисто как, и как светло, никто тебе здесь не мешает, ходи себе из зала в зал, глазей да удивляйся.

И он ходил — по залам, лестницам, по длинным коридорам. Петлял, сворачивал, кружил. Глаза устали от сияния. И вдруг…

Рыжий увидел дверь. Она была закрыта. Рыжий толкнул ее — дверь подалась и как бы нехотя, со скрипом отворилась. Рыжий вошел в нее…

Здесь, в этом зале, света почти не было. И золота здесь не было. Здесь стены, потолок — просто из камня. И пол здесь каменный, из темных скользких плит. А там, в дальнем углу…

Р-ра! Рыжий вздрогнул. И ему сразу вспомнилось: Лес, осень, тишина, вокруг все устлано сырой после дождя иглицей, а посреди — ярчайший лунный свет. Днем — лунный; р-ра!..

Только когда все это было?! А здесь в углу, наверное, просто бассейн, в нем просто вода. И Рыжий, сдерживая дрожь, с опаской подошел к нему…

Да, это был действительно бассейн, который до самых краев был заполнен чистейшей прозрачной водой. На дне бассейна росла зеленая трава, в траве там-сям мелькали стайки рыб — не золотых и не серебряных, а самых обычных, съедобных. Завидев Рыжего, рыбки метнулись по углам, попрятались в траве. Рыжий, подумав, лег на самый край бассейна и сказал:

— Не бойтесь, я вас не трону.

Рыбки поверили ему и одна за другой начали выплывать из своих убежищ. А после они стали плавать даже возле Рыжего. Время от времени они смотрели на него и разевали рты — так, словно что-то ему говорили. А Рыжий улыбался им. Он знал — рыб нет, они — это лишь сон, такое видение. Вот и опять видение! И вообще, вся жизнь твоя — это сплошное видение. Нет Острова, нет Океана, Бурка и Равнины. Ты просто спишь, и это тебе снится. Проснешься, выйдешь из норы, увидишь Вожака…

А что, если и он, Вожак, и Выселки, и Лес — это тоже видение? Что, если вообще есть только ты один? А что, если и ты — это тоже всего лишь чье-нибудь видение? И тот, которому ты снишься, сейчас возьмет да и проснется, и тогда ты исчезнешь?!

Ну что ж, пусть просыпается. Теперь ты даже к этому готов. «Наддай! кричат тебе, — наддай!» Но ты уже не только не бежишь, даже вставать — и то не хочешь. Ты устал. Да и куда теперь тебе еще бежать? Все, дальше теперь некуда. А начинать все заново — так ты же не птица. Это они летят, летят на юг и падают в Бескрайний Океан, и гибнут в белой пене, и вновь рождаются, и возвращаются на север. Хотя, возможно, это и неправда. Так Беррик Лу рассказывал, но он же сам того не видел, а просто предложил, предположил гипотезу. А какова цена гипотезам, ты сам прекрасно знаешь. Вот, думалось, и по расчетам все сходилось, что где-то далеко на юге есть Южный Континент, огромная, никем еще не заселенная земля. А на поверку что ты видишь? Высокую, отвесную скалу, жилище странных птиц. Нет, здесь совсем неплохо, даже хорошо. Вот ты лежишь и чувствуешь, как слабость разливается по телу и как тебе становится легко. Ничто тебя не трогает, никто тебя не беспокоит. И это хорошо. А если б ты остался в Выселках, так волокли б тебя сейчас на Гору Воронья, а после б вот сюда, где бьется пульс, вонзились бы…