Виктория Абзалова - К вопросу о добре и зле

— Нет, — улыбнулся он, даже не шелохнувшись.

— Почему? — промедление начинало раздражать Райнарта.

Все еще улыбаясь, темный вздохнул.

— Зачем? Для очередной войны? Я устал от смертей вокруг себя, — ответил он, пожимая плечами, — мне следовало умереть очень давно… когда они пытались убить меня в первый раз! Это было бы лучше для всех…

— Тебя сожгут, — Райнарт приблизился к нему вплотную, сжимая ключ от адамантиевых оков: а заковали его, как зверя, соединив все цепи со стеной…

— Я знаю, — ровно и твердо ответил маг, — Поверь мне, это — лучше, чем тюрьма!

— Лучше, чем свобода?

— Да… — отвернувшись проговорил Дамон, — Покой иногда лучше… Но ведь и свободы у меня тоже не будет!

«Он прав, — понимал Райнарт, — их никогда не оставят в покое, и всю оставшуюся жизнь придется провести в бегах… и только бы он перестал улыбаться…» Неожиданно лицо Дамона приняло смущенное извиняющееся выражение, словно он просил прощенья за подобную слабость.

— Я… боюсь, — тихо признался он, — огонь — это так долго… и больно… убей меня быстро, герой!

Райнарт стоял так близко, что слышал его учащенное дыхание. Темный смотрел понимающе и чуточку печально. На одной чаше весов было все: честь, жизнь, жизнь героем, долгая непримиримая борьба Света и Тьмы, на другой — языки пламени охватывающие седого человека в нелепом черном балахоне, прикованного к столбу… …Дамон содрогнулся всем телом, и в уголке сомкнутых губ выступила кровь.

— Спасибо, — шепнул он, и неправдоподобно черные глаза, каких не бывает ни у людей, ни у эльфов, закрылись уже навсегда.

Райнарт придержал оседающее тело и осторожно опустил его на пол. Мир вокруг ощутимо пошатнулся… …Наваждение схлынуло. Они все еще стояли друг против друга, и нож Райнарта упирался в грудь скованного мага. Крохотное пятнышко проступило на прорезанном материале.

— Я не верю в такое милосердие, — отчеканил Райнарт, — И если приспичило — сделай это сам! А если не хочешь новой войны, только ты и можешь предотвратить ее. Ты, лорд Башни!!

Он почти швырнул в мага перстень, до сих пор сохраненный им. Дамон вздрогнул так, как будто клинок все же вошел вглубь. Он впился в плечи героя, звякнув цепями, ошеломленно всмотрелся, а потом рассмеялся с непонятным торжеством.

— Вечная Тьма! Райнарт… Это по мне! И только ты теперь можешь остановить меня!!!

Снимай! — он протянул руки и склонил голову, что бы было удобнее освободить его от оков.

Не без трепета и сомнений — уж очень быстро и сильно в единый миг переменился Черный, — Райнарт повернул ключи. Маг обнял его — они были одного роста, только Райнарт крепче сложением — и жарко шепнул на ухо:

— Ты сам не знаешь, что сейчас сделал… Но я запомню… все запомню… Спасибо!!!

А теперь, и правда, идем!

В камеру, поторопить, вбежала Алагерда. Увидев их — как-то странно мучительно расползлась по двери…

— О! — многозначительно произнес Дамон.

Алагерда дернула плечом, избегая смотреть на него.

«Когда, — с изумлением подумал Райнарт, — когда они успели? Когда она успела его полюбить?» Скрывшись под белой мантией с капюшоном, Дамон шел за своими спасителями, улыбаясь уголком губ, и думал: что движет женщиной он понимал, и дело было не в какой-то его исключительной неотразимости. Тщеславие по-прежнему занимало не малую долю в ее побуждениях, а кто еще, скажите, может похвастаться, что флиртовал с сильнейшим темным магом, который к тому же тебе и жизнью обязан.

А вот Райнарт, — приятно, что в мире еще есть чему и кому верить. Даже таким, как он. Бывшего героя самого надо оберегать, как нечто уникальное и ценное…

Дамон наступил на край мантии, споткнулся и перешел к более приземленным и конкретным вещам. Например, к тому, что они сейчас шли через симпатичный, хотя и несколько помпезный дворик, и по пути им стали попадаться люди, а он, случись что, безоружен. В том числе и как маг.

А еще он наконец опять увидел солнечный свет… И закатные лучи придают волосам волшебницы потрясающе роскошный оттенок… Да, жизнь, как ни странно, продолжается! И жажда этой жизни снова брала верх над осознанной решимостью разочарованного рассудка. При чем без особого труда.

Словно почувствовав, какое направление приняли его мысли, Алагерда замедлила шаг, и взяла его под руку.

— Жаль, что ты не можешь задержаться подольше, — не понижая голос, сказала она, одновременно кому-то кивая, — Со мной.

Если кто ее и спросит, с кем же это она прогуливалась — всегда можно будет отговориться сердечными тайнами, на Райнарта же внимания обращали не больше, чем на мебель: подумаешь, еще один герой.