Илья Новак - Книга дракона (сборник)

Но не внутрь, а наружу.

Перегнувшись через подоконник, Эбвин увидел, что вдоль стены тянется широкий карниз, даже не карниз, а каменная полка. Он глянул влево, вправо – и заприметил Нобби, деловито обнюхивающего сбитый из досок мосток. Один его конец опирался на карниз, а второй исчезал во тьме.

Впереди высилась Безвыходная башня, мосток соединял два здания. Наверное, снизу, с земли даже днем его почти невозможно разглядеть.

– Нобби, ты же не пойдешь туда? – с надеждой спросил Эбвин, перебираясь через подоконник.

Оказалось, что пес имеет собственное мнение по этому вопросу. Он задумчиво обнюхал доски, для пробы поставил на них сначала одну лапу, потом вторую.

Прижавшись спиной к стене, Эбвин сделал осторожный шаг по карнизу. На несколько мгновений стих ветер, внизу Эб разглядел черные руины, но тут же снег пошел сильнее, пелена стремительно несущихся снежинок скрыла землю.

– Нобби! – повторил Эб. – Не делай этого… пес !

Пес покосился на него, фыркнул и пошел дальше.

– Я тебя придушу, так и знай! – в сердцах посулил ему Эбвин. Он сделал несколько коротких шагов и очутился возле мостка, тянувшегося наискось вверх. Теперь Эб сквозь снег сумел разглядеть, что дальний конец мостка исчезает в проломе стены Безвыходной башни. Нобби не спеша, вразвалочку, семенил вперед, издевательски помахивая куцым хвостом.

– Нобби, я не пойду туда за тобой! – пригрозил Эбвин и шагнул на доски. Они скрипнули, прогнулись, но выдержали.

Огонь факела гудел, то ярко вспыхивая, то почти угасая от ветра. Полы пальто развевались, мешая Эбу идти, колючие снежинки секли лицо. Закусив губу, он сделал несколько осторожных шагов, стараясь не глядеть ни вниз, ни вверх – только перед собой, на дергающийся из стороны в сторону собачий хвост. Когда Эбвин достиг середины мостка, пес успел скрыться в проломе – в мрачной черной яме, которую наполняла непроглядная тьма. Факельный свет проник туда, и Эб обнаружил внутри страшной Безвыходной башни то же самое, что и в здании, из которого пришел. Рухлядь, оставшаяся от старинной мебели, каменные стены, лестница…

Вверх по ней бежал Нобби.

Размахивая факелом, Эб помчался следом и единым духом взлетел под крышу башни.

Оказалось, что весь этаж занимает один большой зал с высоким потолком. Света факела не хватало, чтоб озарить помещение, Эб сумел разглядеть лишь каменную кладку стены, возле которой стоял.

Ветер из пролома на нижнем этаже не задувал сюда, было тепло. Затхлый воздух казался очень сухим. Эб чихнул и замер, прислушиваясь. Догонялки закончились, Нобби решил поиграть в прятки. Глухая, мертвая тишина, даже свиста ветра не слышно сквозь толстые каменные стены…

– Нобби! – прошептал Эб.

Ни звука в ответ. Пес затаился где-то в чернильном мраке, неестественно густом и вязком. Мрак впитывал, поглощал свет, не позволяя ему распространиться по залу. Хотя Эбвин и без света хорошо представлял себе, что находится вокруг: рухлядь, мусор и паутина.

Он выпучил глаза, вглядываясь во тьму. Сделал осторожный шаг, замер, опять прислушался. Повторил срывающимся шепотом: «Нобби!» – и поднял ногу, чтобы шагнуть дальше. Слева, совсем близко, прозвучало рычание. Споткнувшись, Эбвин потерял равновесие, вскрикнул и упал.

Он ударился лбом, перед глазами заплясал хоровод разноцветных звездочек. Факел вылетел из руки, что-то со звоном опрокинулось. Рычание повторилось, теперь оно было испуганным и злобным. Эбвин пополз вперед и наткнулся на факел, лежащий возле упавшего подсвечника с десятком свечей.

Рычание смолкло, раздался скребущий звук, потом фырканье. Эб схватил почти потухший при падении факел, одну за другой зажег свечи. Взял подсвечник и, встав на колени, высоко поднял его над головой.

Мрак сопротивлялся, не позволяя свету впервые за многие годы озарить зал. Но свечи были из хорошего воска, поэтому темнота втянулась под ковры на полу и пышные гобелены на стенах, чернильными кляксами затаилась по углам и в изгибах мраморных статуй, спряталась за большими фарфоровыми вазами…

Ковры, гобелены, статуи, вазы?..

Эбвин задохнулся от удивления. Весь зал сиял, перемигиваясь огоньками, ослепившими его.

Под стеной был широкий, вышитый золотыми нитями диван. Лицом вверх на нем лежал старик с курчавой седой бородкой, в халате, с колпаком на голове. На груди его стоял Нобби и, скалясь, рычал в лицо старика.

Эб пригляделся к незнакомцу. Непонятно, жив тот или мертв. Глаза открыты и смотрят в одну точку на потолке, грудь не вздымается при дыхании… но на лице, покрытом крупными яркими веснушками, нет смертельной бледности, щеки розовые. Эб перевел взгляд на массивный стол в центре зала. Там широкими красными линиями был нарисован пятиугольник. Сам Эбвин никогда с таким не сталкивался, но слышал, что это называется пентаграммой.