Беркем Атоми: Чиста пацанская сказка - 2

— Базара нет, Марат Бугурьма, на общак вырубаем даже когда сами на подсосе! — гордо вставил Ку-Тагбаш, на морде которого помалу отрисовывалась опасливая подозрительность. — На этот год мы в общак все сполна выкатили! Хоть и подрастратились — драконов купили!

Марата ошпарило — ептыть, появился шанс свалить с этой помойки по-королевски! Вот это подарок! Ух, только б не облажаться.

— Бугульма, уважаемый. — подправил Отца Марат. — Но к тому, что я хочу сказать, общак отношения не имеет. Вы же стегаете на Всеобщее не из под пресса? Кто может прессануть Великий Горный Народ из Высокой Норы На Основе?! — Марат патетически воздел кубок в закопченный свод. — Великий Горный Народ сам может прессануть кого хочешь, хоть самого главэльфа из вонючего Попраск-ов-Елеталла! Тем более… тут все свои?… что у него теперь есть даже Малые Драконы! И отстежка в общак, и готовность подтянуться на любую стрелку — все это только потому, что только так может поступать настоящий тролль, крепко стоящий за Всеобщее и не потерпящий гнулова от стада жирных овец, невесть что о себе возомнивших! Основа, я нормально излагаю? — Марат коварно обратился к сидящим за столом пристяжным.

— Да, братан! В цвет! Жжошь! — понеслось со всех сторон. Дело, похоже, было сделано, оставался завершающий мазок на полотно разводки.

— И я поднимаю этот бокал в честь, во-первых, Всеобщего! Во-вторых, за Основу, на которой Всеобщее стоит! И в-третьих, — Марат повернулся к застремавшемуся от нехорошего предчувствия вождю, — за Отца Великого Горного Народа, самого храброго и справедливого воина, без слова которого не настанет утро, за Великого Ку-Тагбаша!

Пить пришлось до дна — проколоться на мелочи после неплохо исполненного загона было бы досадно. Выхалкав смрадную комковатую жижу, Марат изобразил залихватский финт опорожненной тарой, демонстрирующий ее пустоту. Перекисшая ячменная бурда с живым интересом принялась ознакамливаться с пищеварительным трактом, отправив наверх знатную отрыжку, превращенную Маратом по детской привычке в «Ак Барс — чемпион». Пьянка, превратившись из заурядного мероприятия в чествование гостя, получила изрядный импульс и повод, раз такое дело, выкатить еще бочонок. Дождавшись нужной кондиции Великого Отца, Марат увлек его на улицу — покурить на вечернем свежаке. После получаса нейролингвистики и пристальных взоров в мутные зенки вождя, необходимая Марату резолюция была наконец доведена до непосредственных исполнителей — оперевшись на Маратово плечо и давясь экстракциями, Ку-Тагбаш пробулькал вызванным подчиненным монаршью волю, едва не вбив в землю посмевшего пристать с уточнениями:

— Каада скажет, тада и полетишь…

Добившись своего, Марат аккуратно прислонил суверена к скале и отбыл в аэропорт. Неприязненно молчавшие до самой пещеры сопровождающие вывели на скалу молоденького Малого дракона, злорадно предложив Марату пройти на посадку, но, получив по щелбану, мгновенно прониклись и вынесли седло с упряжью. Отказавшись сгоряча от туземного пилота, Марат едва не отыграл назад — квелый со сна дракон долго упирался перед обрывом, но в конце концов сорвался в сгустившуюся тьму, а через десять минут и дюжину щелчков взял-таки нужный курс.

Расслабившись, Марат перегнулся вниз и отбомбился по проплывающим внизу горам клейкой суспензией эля и верблюжатины. Ветер приятно холодил горевшее от спертого пещерного чада лицо и проветривал одежду от ароматов троллячьего суарэ… Ну что. Вроде пучком все, даже лучше, чем с волками носиться. — подумал Марат, с содроганием вспоминая волчью часть маршрута. Тогда он, спасаясь от неминуемого попадалова, отпустил купленного на последние деньги коня и сломал последнюю Волчью Голову; благо, полнолуние всего день как миновало. Направлять стаю было трудненько: у каждого в коллективе свои амбиции, тут еще и суки со своими заморочками — ужос, грызня каждую дневку. Попыхивая трубкой и глядя на темные громады под ногами, Марат удовлетворенно отсчитывал горы — где-то через две на третью они были населены примерно такими же теплыми компаниями, как оставшаяся позади. И вздумай он пойти пешком, на каждой горушке его ждало бы зеркальное повторение сегодняшнего дня… С Вонючих гор я спустился бы без желудка и синим по жизни… — невесело ухмыльнулся Марат, — … Через неделек пять. Если бы вообще спустился…

Дальше должно было пойти попроще: севернее Вонючих Гор лежала Хубань — уже сравнительно культурная местность, но слегка беспредельная. Патриархальная дикость свирепо-простодушных троллей не могла перейти в жесткий Орочий недоорднунг без некоей буферной зоны, и как раз Хубань приуготавливала путешественника к необходимости смены культурного кода. Здесь оружие еще не прятали, но откровенно военную дубину сменял гражданский кастет или неопределившаяся блудка.