Екатерина Мурашова - Кто последний? – Мы за вами!

– Но у вас есть какие-то доказательства?

К ее удивлению, Анри ответил:

– Да так, всякие мелочи. Каждая из них не стоит внимания, но все вместе… Пропавшие данные, о которых я сейчас говорил, из их числа. Были еще переворошенные кем-то каталоги, переключенные программы на компьютере, какие-то нелепые, непонятно откуда взявшиеся ошибки в сводках, которые к тому же очень трудно заметить…

– Это все происходит только с вами?

– Да нет же! Сводки, программы, каталоги – это же все общее, делается всеми и используется всеми. Но никто не обращает внимания… Случайность!

– Но, Анри, может быть, это и есть случайность?

– Я провел статистический анализ. Ввел туда все достоверно известные мне факты. Анализ показал, что случайностью здесь и не пахнет.

– Вы говорили об этом с… с друзьями?

– Да. Мне никто не верит, – Анри горестно взмахнул рукой. – Вы мало общаетесь со станционным народом, Вельда, и потому не знаете… Моя повышенная чувствительность уже давно стала на станции притчей во языцах. Именно из-за нее меня и посылают во внешний мир общаться с людьми из городов, как когда-то послали на встречу с вами. Я улавливаю оттенки чувств, настроений, и, хотя не всегда понимаю их, могу подстроиться, войти в резонанс…

– А, так вот в чем дело! – воскликнула Вельда. Обычно добродушное лицо ее выражало сейчас какое-то сумрачное, тревожное возбуждение. Руки перебирали подол шерстяного сарафана. – Я давно чувствовала эту вашу особенность, Анри, но не могла обозначить ее… А что такое «притча во языцах»?

– Понимаете, Вельда, в древнехристианской мифологии…

– А Эсмеральда? – не дослушав, снова спросила Вельда. – Она тоже не верит вам?

– Эсмеральда? – удивился Анри. – Она психолог. Мне как-то не приходило в голову… А вы знакомы с ней?

– Так вот, значит, что, – по-прежнему не слушая, продолжала Вельда. – Вы, Анри, значит, что-то вроде приемника. И где-то внутри у вас ручка настройки и регулятор громкости. И неважно, испытываете вы сами какое-нибудь чувство или нет…

– Вельда! – Анри приподнялся в кресле, с тревогой взглянул на молодую женщину. – Что вы такое говорите?

– Почему у вас нет детей, Анри? Не отвечайте – я знаю: вы хотите спасти сразу всех, в вас нет места для ваших собственных чувств, вы слишком много знаете, и я всегда чувствовала, насколько я сама по себе неинтересна для вас… хотя и симпатична , как может быть симпатичен подопытный кролик. На скольких еще людей из городов вы «настраивались», Анри? С кем еще «входили в резонанс»?

– Вельда! – в отчаянии воскликнул Анри. Смуглое лицо его побелело. – Чем я заслужил?…

– Я знаю, кто преследует вас, Анри, я догадалась, кто стоит за вашей спиной… Это вы, вы сами, Анри, вы сами преследуете себя, ваша отторгнутая вами часть… Ваша хваленая чувствительность наделила ее всеми чертами преследователя…

– Вельда! Зачем вы говорите мне все это?!

Внезапно и очевидно фокус вельдиной тревоги переместился снаружи вовнутрь. Лицо молодой женщины перекосила быстро исчезнувшая гримаса.

– Вельда! Вам плохо?! – Анри буквально выпрыгнул из кресла и присел на корточки рядом с креслом Вельды, стараясь заглянуть ей в лицо.

– Нет, все нормально, – Вельда выглядела как человек, не до конца очнувшийся ото сна. – Вот здесь…как будто сжимает…

– Давно? – Анри прерывисто вздохнул, как будто ему не хватало воздуху.

– Я не помню… Кажется, утром тоже…

– Вельда, не волнуйтесь, ради Бога. У вас начались роды.

– Да? А откуда вы знаете? – тупо осведомилась Вельда.

– Вставайте, обопритесь на меня. Я отведу вас к нашим медикам. Все будет хорошо.

– Я хочу к маме.

– Вельда, милая… – голос Анри прервался, но он овладел собой и продолжал твердо и уверенно. – Ваша мама далеко, а рожать вам придется прямо сейчас. Для этого понадобится вся ваша сила. Вы обязательно справитесь, и наши врачи помогут вам. Идемте.

Вынырнув из омута липкого полубеспамятства, Вельда вновь увидела склонившееся над ней лицо немолодой женщины. Влажная, холодная тряпка отерла лоб, возле губ возник поильник с дразняще торчащей соломинкой.

– Хочешь пить? – губы на расплывающемся лице стягивались и растягивались, как у резиновой игрушки. Слова, казалось, приходили откуда-то из верхнего угла комнаты. Пить хотелось ужасно, но Вельда отчего-то отрицательно помотала головой.

– Что со мной?

– Уже скоро, девочка, уже скоро, – повторила склонившаяся над ней женщина, но в глазах ее Вельда разглядела растерянность.