Екатерина Мурашова - Взгляд

Немного успокоившись, королева с любопытством осмотрелась. Первое, что бросалось в глаза в комнате, это огромное количество книг. Книги был повсюду – именно они занимали большую часть просторного помещения. Свитки, тома, томики и томища заполняли собой шкафы, прогибали своим весом многочисленные полки, объемными стопками громоздились на сундуках и просто в углах. На стенах были развешаны вещи и вовсе загадочные: какие-то сушеные чудовища, макеты неведомых штуковин (Альбина даже не смогла понять, живые это объекты или механизмы). Один из стеллажей был полностью заполнен всевозможными склянками с какой-то жидкостью, содержащими в себе самых разнообразных гадов – пауков, червей, змей, жаб, сколопендр и загадочных морских созданий. На огромном столе под грудой свитков, исписанных быстрым летящим почерком, и зарисовок, Альбина, к своему ужасу, обнаружила человеческий череп.

– Неужели ты привез все это с собой? – удивилась королева. – Или собрал уже здесь?

Один из ящиков потрескавшегося комода был почти доверху заполнен свитками писем. Альбина колебалась всего несколько мгновений, а потом принялась поспешно доставать их и разворачивать по одному, стуча о крышку комода остатками сорванных печатей. Ни одного письма от женщины – это она угадала сразу, лишь проведя носом над ящиком, почувствовав запах сухой травы и отсутствие ароматов духов. Много писем из университетов, на иностранных языках, есть с непонятными формулами, чертежами, рисунками. Там, где язык свой, понятный, почти ничего нельзя понять по сути. Обращения: «Любезный господин Артур!» «Дорогой коллега!», даже – «Учитель!» (стало быть, где-то есть и ученики)… Развернув очередное письмо, Альбина невольно вздрогнула, выпрямилась и огляделась. Дяди давно нет, но… она слишком хорошо знала эту руку, и на мгновение даже как будто бы услышала в тишине скрипучий желчный голос старого короля! Королю не обязательно иметь красивый почерк, чтобы подписывать указы, а для прочего есть писаря и другая челядь. Однако, и у дяди, и у самой Альбины – почерк крупный, решительный, но изящный, каждую букву можно разобрать в полутьме и издалека. «Здравствуй, братец! Получил твое письмо и искренне радуюсь твоему последнему успеху – поимке морского червя с восемнадцатью щетинками вместо обычных двенадцати. Прости, не разобрал, что именно это означает для всей твоей науки, но ты, знаю, не рассердишься, так как ведаешь прекрасно, что моя ежедневная наука – решительно о другом…»

Альбина, не торопясь, прочла до конца и замороженными пальцами отложила свиток.

Стало быть, все правда. Артур действительно лицо королевской крови, и дядя, судя по почти фамильярному «братец», знал его достаточно накоротке, симпатизировал ему и регулярно с ним переписывался. Артур даже считал нужным сообщать царственному кузену о своих научных успехах. И вовсе не случайно, что после дядиной смерти он, не любя города и дворцы, приехал проститься со своим родственником и старшим другом. Но ведь все это значит… Все это значит, что дядя, скорее всего, прекрасно понимал, кого именно много лет разыскивает Альбина. И вместо того, чтобы познакомить ее с дальним ученым родственником или хотя бы рассказать о нем, он послал ее в соседнее государство беседовать с анемичным принцем Раваризеном… Но ведь тогда, получается, что и Артур все знал, но не счел нужным хоть что-нибудь предпринять, только нарисовал и повесил на стену ее портрет… «Он не знал! – решительно возразила Альбина сама себе. – Дядя скрыл от него! Король лучше других ведал все достоинства Артура и не хотел, чтобы племянница серьезно увлеклась потомком бастарда, который к тому же не желает жить в городах! Артур ничего не знал! Когда он узнает, все изменится!»

Решительно отметя все сомнения, Альбина еще раз оглядела странную комнату и продолжила свой заочный разговор с ее обитателем.

– А где же ты спишь?

Кровать обнаружилась у дальней стены – узкая, с небрежно застеленным покрывалом и небольшим акварельным портретом в изголовье. Словно в волшебное зеркало, смотрелась королева в свое молодое лицо и чувствовала, как исчезают, растворяются все прошедшие годы. «И весь твой ум, и твое умение здраво рассуждать, сопоставлять одно с другим тоже растворились в пустых надеждах…» – ехидно прошептал внутренний голос, но Альбина волей загнала его в самый дальний, пыльный и темный уголок своей души. Ей вновь было восемнадцать, и жизнь только-только начиналась.