Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

Наместник оглядел долину. Храм стоял недалеко от въезда. Черный стилобат, как упавший кирпич; широкие пологие лестницы с востока и юга. По центру платформы тридцать две светлосоломенные колонны; на колоннах золотой купол — половинка летнего солнца. Под куполом — ничего. Ветер да свет, да посеченный магическими формулами пол. Ниже хмурилась крепость. Посреди широкого двора поднималась круглая башня из остатков черного гранита, в грубой короне зубцов и навесных бойниц, с плоской — под посадку грифона — крышей. Крепостной двор обнесен валом с деревянной стеной по гребню. От крепости до храма — засыпанный щебнем проселок. За храмом долина полого поднималась к западному хребту. Ближние четыре улицы застроили низкими домиками для выздоравливающих: очаг с парой комнат. Затем шли дворы местных жителей. Выделялись широкие и низкие, полуземляные дома-подковы — медведи Распадка, основавшие свой клан. Размеченная круглая площадка — будущая Башня Пути. Высоченные обширные навесы вокруг обязательного фонтана — стоянка грифонов. И по краям долины, ближе к скальным лбам, обрывам и осыпям — вездесущие бесчисленные ежи терпеливо, тщательно копали лунки, таскали удобрения в игрушечных тележках, укладывали почву, окапывали саженцы… поливали, подрезали, прививали; кипятили садовый вар в десятках маленьких домиков, часто — прямо в подходящей скальной выемке. Через сотни лет вокруг долины встанут громадные деревья — и обычные дикие великаны, и многочисленные породы, выведенные Лесом. Деревья-рудоискатели запустят корни в подгорный ледяной мрак, выискивая и поглощая растворенное в породе железо, олово, свинец, медь или даже серебро с золотом — для дерева никакая крупинка не маленькая, никакое столетие не длинно. Собирай себе плоды и листья, да вытапливай или выжигай из них нужное сырье…

Спарк перевел взгляд. На уступе тянулась к небу одна из восьми сторожевых вышек; а гораздо ниже медведи складывали Ратушу. И библиотеку, которой Алиенор решила заняться всерьез. Особенно после того, как услышала про печатный станок, давным-давно имеющийся в каждой Школе дикого Леса. Сидеть за вышиванием княжне попросту наскучило; а о детях еще некоторое время можно было не волноваться. Так что каждый почтовый грифон с юга приносил, в числе прочих заказов, обязательно новые книги.

Игнат смотрел на город, о котором никогда не мечтал, и планов которого никогда не чертил — совсем не то, что с Городом-на-Мосту через Ледянку. Тем не менее, Распадок вырос и теперь уже вряд ли умрет: пушнины вокруг довольно; поля распахивать еще есть где, да и ежи скоро разведут сады монастырским на зависть. Главное — есть храм, который постоянно и неизменно возвращает здоровье всякому. Если что, так с одной въездной пошлины жить можно.

Оставалась главная попытка и главный риск — соединить Распадок с Землей. Ради устройства перехода из Магистерии прибыли многие маги, среди них и Великий Скорастадир лично. Вот и сейчас Игнат видел огненную мантию и непослушную бороду Рыжего выше по склону. Огненный маг уверенно втыкал в дерн вешки с треугольными флажками, а его ученики и подручные вкапывали там и сям треножники с мерцающими сферами, складывали поленницы дров, выстраивали по списку вереницы бутылочек с зельями… Спарк вздрогнул: Скорастадир уже ничего не искал. Он устраивал переход.

Все готово. Встречайте!

Игнат так и проходил до вечера, то и дело проговаривая про себя: готово. Все готово. Завтра утром — встречайте!

Неудивительно, что приснились ему в ту ночь сразу все. Андрей Кузовок с ноутбуком под мышкой. Петр Кащенко с Катей. Сергей на мотоцикле, со свежей газетой и «Делом застройщика», проштемпелеванным поверх многочисленных подписей. Мать с госпожой Висенной, молчаливо переглядывающиеся за тонконогим кухонным столом, покрытым клеенкой по серому пластику…

И отец в строгом костюме, который единственный решился или захотел говорить:

— Не представляю, как твой мир можно объединить с Землей. Пусть сказка остается сказкой, нечего ей со здешними… «риальными пацанами» путаться. Просто красивая утопия.

— Твой — тоже утопия, — буркнул Игнат, — Но не красивая, а всего лишь страшная. Чем твоя иллюзия лучше любой другой? И меня и тебя покупают на ощущение личной крутизны. Только меня через мечи-кольчуги, а тебя через липовую причастность к сильным мира твоего. Начитаешься, блин, Пелевина или там Суворова какого, и уже ведешь себя так, как будто с начальниками пил и со Сталиным лично Польшу делил. Начитаешься суровой мужской прозы, разоблачений там всяких, и уже воображаешь себя Джеймсом Бондом. Так я хоть знаю, что меня купили и на что я повелся. А ты все думаешь, что реально чего-нибудь можешь? — Игнат взмахнул рукой, — Не, мы тут не будем в политику ударяться или в сложности бизнеса. Включи для начала отопление в своей квартире тогда, когда ты хочешь. А не тогда, когда тебе его включат.