Лорд Дансени: 51 рассказ

Спускаясь по Пикадилли, неподалеку от Гросвенор-Плэйс, я как-то раз увидел, если моя память не изменяет мне, рабочих без пальто – или мне так показалось. Они держали кирки в руках и носили вельветовые брюки и такие небольшие кожаные полосы ниже колен, которые известны под удивительным названием «Йорк-Лондон».

Они, казалось, работали с особой страстностью, так что я остановился и спросил, что они делают.

«Мы поднимаем Пикадилли», сказал мне один.

«Но в это время года?» сказал я. «Это обычно в июне?»

«Мы не то, чем мы кажемся», сказал он.

«О, я понимаю», произнес я, «Вы делаете это ради шутки».

«Ну, не совсем так», он ответил мне. «Не вполне».

И затем я посмотрел на ту часть грунта, которую они уже выбрали. И хотя яркий дневной свет был у меня над головой, там внизу была тьма, полная южными звездами.

«Было шумно и плохо, и мы устали от этого», сказал тот, кто носил вельветовые брюки. «Мы – не то, чем мы кажемся». Они поднимали Пикадилли целиком.

Однажды в таверне Человек встретился лицом к черепу со Смертью. Человек вошел весело, но Смерть никак не приветствовала его, она сидела, зловеще склонившись над кувшином вина.

«Ну-ну», сказал Человек, «мы были врагами долго, и если бы я проиграл тебе, то все же не был бы так неприветлив». Но Смерть осталась недружелюбной, не отводя глазниц от вина и не говоря ни слова в ответ.

Тогда Человек заботливо придвинулся ближе и, сохраняя еще радушный тон, продолжил: «Ну же, ты не должна обижаться на поражение». И все же Смерть была мрачна и уныла; она потягивала свое неведомое вино, не смотрела на Человека и желала с ним говорить.

Но Человек ненавидел уныние и в животном и в боге, и лицезрение падения его врага сделало человека несчастным, тем более, что он сам был тому причиной. И человек попытался остаться приветливым.

«Разве не ты убила Динатерия?» сказал он. «Не ты устранила Луну? Что ж! Ты еще победишь меня». Раздался сухой и лающий звук – Смерть заплакала и ничего не сказала; и тогда Человек встал и удалился, не переставая удивляться; ведь он не знал, что Смерть плакала из жалости к противнику. Может быть, она знала, что теперь не будет такого развлечения – ибо старая игра была закончена, и Человек ушел. А может быть, дело совсем в другом – по некой скрытой причине она так никогда и не сумела повторить на Земле свой лунный триумф.

Когда это случилось – неведомое число лет спустя, и мир поразила черная, не отмеченная на карте звезда, некие огромные существа из другого мира явились на пепелище, чтобы взглянуть, не осталось ли там чего-нибудь, что стоило бы запомнить. Они говорили о больших вещах, которые были известны миру; они упомянули мамонта. И затем они увидели храмы человека, тихие и лишенные окон, взиравшие вокруг подобно пустым черепам.

«Здесь было нечто большое», сказал один, «в этих огромных местах. Это был мамонт». «Нечто большее, чем он», сказал другой.

И затем они обнаружили, что величайшей вещью в мире были мечты человека.

Во времени, как и в пространстве, мое воображение бродит далеко отсюда. Оно отвело меня однажды на край каких-то утесов, низких, красных, встававших над пустыней: неподалеку от пустыни находился город. Был вечер, и я сидел и наблюдал за городом.

Теперь я видел людей, которые появлялись по трое, по четверо, прокрадываясь из ворот того города – числом около двадцати. Я слышал гул мужских голосов в вечернем воздухе.

«Хорошо, что они ушли», говорили они. «Хорошо, что они ушли. Мы можем теперь заняться делом. Хорошо, что они ушли». И люди, которые оставляли город, уходили все дальше по песку и скрывались в сумерках.

«Кто эти люди?» спросил я своего сияющего предводителя.

«Поэты», ответило мое воображение. «Поэты и художники».

«Почему они ускользают?» спросил я его. «И почему люди так довольны, что они ушли?» Воображение ответило: «Должно быть, гибель грозит этому городу, но что-то предупреждает их, и они спасаются. Ничто не может предупредить людей». Я слышал, как разносятся над городом пререкания голосов, обсуждающих торговые дела. И затем я также ушел, ибо лик неба зловеще исказился.

И только тысячу лет спустя я проходил тем же путем, и там не было ничего, даже среди сорняков, что напоминало бы о стоявшем на краю пустыни городе.

Смерть была больна. Но они принесли ей хлеб, который делают современные пекари, белый, с квасцами, и консервированное мясо из Чикаго, со щепоткой нашего современного заменителя соли.