Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

Все сошло как нельзя изумительней, — баржи сожгли, а одну, с красивыми подарками, даже успели разграбить. Дружина потянулась к столице, а Киссур завернул в Рачий Городок, в семи верстах от городских стен: военным чиновником в этом городке был Хаттар, верный его вассал. С Киссуром были полторы сотни всадников и одна собака. Подскакали к стенам, протрубили в раковины, — ворота, однако, оставались закрытыми.

— Клянусь божьим зобом, — закричал Киссур, — что вы все там, упились, что ли? Позовите Хаттара.

Тут Киссур поднял голову и увидел, что Хаттар стоит на стене вверху, немного прячась за свой щит.

— Что за шуточки, — закричал Киссур, — почему не приветствуешь гостей? Или ты забыл, что гость есть посланец богов и дверь на небеса?

Хаттар некоторое время мялся за своим щитом, а потом ответил:

— Киссур! Я рад бы был раскрыть тебе ворота, но не знаю, захочешь ли ты в них войти. Слышал ли ты, что Арфарра сейчас в стане Ханалая?

Киссур выпучил глаза и вскричал:

— Что за вздор!

— А вот и не вздор, — отвечал Хаттар, а в наш городок пришел человек от Арфарры и Ханалая. Мы слушали его на народном собрании, и постановили перейти на сторону государя и не подчиняться такому, как ты, изменнику.

— Негодяй, — сказал Киссур, — ты забыл долг подданного и вассала!

— Я тоже так думаю, — печально согласился Хаттар, — и, наверное, в следующем рождении я буду гладкокожей лягушкой. Но Арфарра завел обычай делать все по воле народа, а народ прельстился словами этого человека о том, что если мы станем на сторону Ханалая, то, когда столицу будут грабить, нашего городка не тронут.

Тут Киссур краем глаза увидел, что Сушеный Финик украдкой снимает с седла лук. Киссур усмехнулся и закричал:

— Дурак ты, Хаттар! Почему ты не впустил нас в город и не накинул сверху сеть? А теперь Ханалай скажет, что ты изменник, и ваш городок все равно сожгут.

— Ах, — сказал Хаттар, — я, по правде говоря, сам хотел так сделать, но в городском совете испугались этого плана, особенно те, чьи лавки — у городских ворот. Они сказали, что это гнусно, и что если впустить вас внутрь, вы можете причинить лавкам большой пожар.

Тут Сушеный Финик вскинул лук, стрела пробила шлем изменника, и тот кувыркнулся вниз.

— Поистине, — сказал Киссур, — чем больше дураков соберется вместе, тем глупей их решение!

И полторы сотни всадников поскакали прочь, от стрел, посыпавшихся на них с городских стен.

Хаттар разговаривал с Киссуром так долго потому, что, завидев его, немедленно послал человека к Ханалаю. Неподалеку от городка этот человек встретил две сотни всадников во главе с Шадамуром Росянкой. Шадамур усмехнулся и приказал своим людям засесть в лощинке неподалеку. Кони у его отряда были подкованы задом наперед.

Шадамур Росянка был верным вассалом Киссура, но между ним и Сушеным Фиником была неприязнь. Из-за этой неприязни Киссур отпустил его в лагерь Ханалаю, и Шадамуру всегда казалось, что Киссуру следовало бы отпустить Финика, а его, Росянку, оставить.

Киссур доехал до спуска в лощину и сказал:

— Если там засада, мы пропали! Смотри, сколько следов на дороге!

— Ба, — ответил Сушеный Финик, — это следы из лощины, а не в лощину.

— Сдается мне, — возразил Киссур, — что эти лошади подкованы задом наперед.

И они повернули коней.

Когда Шадамур Росянка увидел, что его смертельный враг Сушеный Финик и Киссур уходят, он грохнулся от огорчения наземь, разодрал на себе кафтан, а потом вскочил на коня и гаркнул: «За мной!»

Они скакали по мокрым полям под весенним небом, и когда Шадамур увидел, что его всадники выдыхаются, он закричал им остановиться, а сам вынул желтую тряпку переговоров и поскакал вслед за Киссуром со своим племянником. Киссур тоже приказал своим людям остановиться у придорожной часовни. Шадамур с племянником подъехали к ним и спешились по знаку Киссура. Поворот дороги и деревья скрыли их от собственного отряда.

— Ну, — справился Киссур, — что ты мне хотел сказать?

— Я хотел сказать, — полез поперек старших племянник, — что господин Арфарра сейчас в лагере Ханалая. Он покаялся перед государем в своем упорстве и заключил с Ханалаем мир. Он умоляет вас перейти на сторону Ханалая, и в знак того, что я говорю правду, посылает вам половинную печать.

Три месяца назад Арфарра и Киссур раскололи зубилом большую нефритовую печать с крылатым псом. Половинка печати была у Киссура, половинка — у Арфарры, и они ставили печать на указах, собирая вместе две половинки.