Олег Серёгин - Дети немилости

Она лежала на грязном полу, глядя остановившимися глазами на ту самую балку, где недавно ожидала чааров, готовясь к бою. В солнечном луче плясали пылинки. В тенях возникали знакомые лица, чтобы тут же уйти, пропасть, не удостоив ее взглядом. Отец, Наргияс, мать среди жен отца, сестры, брат с Мирале в свадебных уборах, красивые… Два года, как здесь никого не рожают; а будь иначе, ни разу в жизни не вошла бы Неле в священную, запретную для мужчин хижину, где крыша стоит шатром, чтобы приплывающей с облаков душе дитяти не было тесно. Два года, как здесь не рождаются и не умирают, а допрежь того умерли десятки и сотни – матери и младенцы, и повитухи, принявшие чудовище; и Неле умрет… Она понимала, что раны вовсе не так серьезны, но не могла шевельнуть и пальцем. Что-то закончилось в ней, и ей стало уже все равно.

…Когда в долине разом грохотнула сотня ручниц, Юцинеле не вздрогнула. Что за дело мертвой до творимого живыми? Вот еще минута-другая, и придет сон.

Но судьба распоряжалась иначе.

Залп повторился, отголоски грохота потонули в лавине отчаянных воплей. Уже не подбодряли себя дикие воины Чаарикама, выкрикивая имя потерянной родины. Иные слова повторялись теперь.

«Эрдрейари».

«Уарра».

На плечах обезумевших, гонимых чааров в Нижний Таян ворвалась армия Императора.

Неле не видела того, что творилось внизу. Она и слышала-то смутно, будто сквозь сон. Грохот, вопли, крики умирающих лошадей, кличи боевых рогов – точно все бесы Бездны явились в долину и устроили пляску на погибель миру. Смутно, из каких-то темных глубин, всплывало ненужное знание: Эрдрейари, генерал империи, взял Чаарикам. Арияс думал, что уаррец задержится на захваченных землях, будет восстанавливать разрушенные им же крепости, прокладывать заново дороги и строить мосты. Но Эрдрейари пошел вперед, не останавливаясь.

Он гнал чааров перед собой.

Ропот далекой битвы катил по долине волнами, то поднимаясь до небес и оглушая, то утихая ненадолго – и вдруг смолк. В пронзительной тишине повис далекий протяжный стон, полный безнадежного, последнего ужаса:

- Та-а-анки-и-и…

Криков больше не было, и заклинания не грохотали, срываясь со стволов, вспахивая истерзанный камень; только стоял отдаленный негромкий гул, похожий на слитый голос десяти тысяч шершней. Танки Уарры вошли в Нижний Таян – значит, Нижнего Таяна уже нет.

Осознав это, Юцинеле поняла, что возвращается к жизни. То была мысль воина, а она ненастоящий воин и не может оставаться им после смерти. Холодок пробежал по спине, острее стала режущая боль внизу живота. Ребра ныли. Неле снова проглотила кровь и потрогала языком то место, где были передние зубы. Здоровая дырка и вид, должно быть, гадкий. Что ж, она и так красотой не отличалась… Десны не болели, зато болел нос. У мертвых ничего не болит. Неле подумала, что будь она настоящей женщиной, ей следовало бы повеситься. Женщине нельзя жить опозоренной. Но она воин, пусть и ненастоящий, а воин должен залечить раны и драться дальше. Так научил ее Наргияс.

Где теперь Наргияс?

Юцинеле резко вдохнула – и беззвучно взвыла от боли. Пришлось долго лежать, дыша осторожно, словно в засаде… Добрый Наргияс. Он мудрый, он не впадает в неистовство, и если бы он сам стоял против Эрдрейари, то мог бы сдаться. Уаррцы берут пленных, а сбежать от них не слишком сложно. Но чаары!

Наверное, он погиб.

Неле подумала об отце. Что же он будет делать без побратима?

«Сколько стоят Лациаты, равнины по обе стороны от них желают править горами, - говорил Арияс. – Но это против установлений Солнца, потому желание их бесплодно. Стоит жителям равнин посягнуть на Хребет Мира, и о маленькие каманы ломают они свои зубы, точно вместо живой черешни укусили выточенную из камня». Так было столетиями; но когти Империи вновь потянулись к горам, и были то не сабли и арбалеты, а танки и тяжелые стволы, залп из которых любую укрепленную долину превращал в чашу пепла. Нельзя стало жить по-прежнему, нужно было добыть оружие и объединиться. Наргияс нашел, где взять оружие. Если бы империя перехлестнула горы, Аллендору пришлось бы туго, и король равнин согласился на сделку: стойкость и отвага горцев в обмен на творения аллендорских магов.

Но отважные и стойкие были слишком горды, чтобы объединяться.

Чаары смеялись в лицо таянцам – и Чаарикама больше нет. Год назад каманар Кэту признал старшинство таянского каманара – и нет больше Нижнего Таяна, потому что в решающий момент Арияс со своими воинами оказался в Кэту…