Ольга Онойко - Степь. Бронзовая чеканка.

«Доволен?» - кричала Мри. На угреватых щеках тряслись мутные слезы, вобравшие домодельную мазь. - «Радуйся теперь, ты же об этом мечтал!»

«Я никогда не любил апокалиптическую фэнтэзи» - вяло отбрыкивался Ксе. – «И вообще, при чем тут я? Разве это я все устроил?»

Старик, который создал Зверя, выжил из ума. Выйдя пить с гостями, он бессвязно лопотал и пускал слюни; время от времени пытался напоказ вразумлять плечистого молчаливого сына, но забывал слова, которые хотел сказать. Имя свое он тоже забывал.

Фамилию, однако же, старик помнил, и с гордостью поставил клеймо на глянцевый бок новорожденного Зверя. Младенец ткнулся мордой в нового хозяина, потерся и улегся на свое законное место в объятиях Ксе. Горячая тяжесть оттянула руки. «Малыш», - сказал Ксе, чувствуя, как бродит в груди кипенная нежность.

«Малыш», - согласился внук мастера.

За Зверя пришлось отдать пять дойных коров, двух кобыл, причем требовали непременно смирных, золотую цепочку Мри, ее же серьги с крохотными бриллиантиками, десять мешков картошки и книгу. Новый Завет в ламинированной обложке цвета хаки. Последнее было довольно странно, учитывая, что Дрон, внук, три дня отчитывал над Зверем заклятия и принес в жертву каким-то тайным богам кузнецов рыжую курицу.

Но главным заклятием все же оставалась фамилия старика, впечатанная в живой металл. Это она смиряла неуемную силу Зверя, низводила его с полей саламандр и громовиков, проволокой прихлестывала к слабой хозяйской плоти. Боги ходили в чине подручных: от ржави, от сыри, от промаха, осечки и плохого глаза.

Когда стариковский хутор скрылся из глаз – весь, с дозорными башнями и спицей антенны, - Ксе зажмурился и лег навзничь на дно телеги. Сквозь веки ударил свет. Там, за небесным сводом, к чьему беловатому оттенку он никак не мог привыкнуть, – золотые ручьи, огнистые медвяные поля, где бродила вольная душа Зверя…

Новорожденный завозился под боком, стуча по щелястому днищу. Ксе накрыл его рукой, изнанкой предплечья ощутив все еще горячие рубцы клейма.

Говаривали, что этой фамилией кто-то сумел заклясть дикого Зверя, но неразумен был слух, ларцом лжи ложился он: диких Зверей просто не водится. Зверь не рождается сам, минуя руки наследников мастера, а без человека рядом быстро уходит обратно в поля саламандр, оставляя угловатый стальной трупик.

- Обалдеть, - прогудел откуда-то издалека Крил. – Не, ты глянь – обжимаются. Как есть! Сейчас лизаться начнут.

- Заткнись, - раздраженно бросила Мри. Ее голос неизменно казался близким, как зудение комара в спальне. – Смотри на дорогу.

Крил хохотнул.

- А чего на нее смотреть? Пока кто покажется… Не в бумере, мать.

- Заткнись! – взвыла Мри; витающий в облаках Ксе слегка растерялся, не понимая, отчего жена так зла. – Мало мне… этого…

- Кого?

- Всего! – выкрикнула Мри и разрыдалась. Крил стал невнятно басить что-то утешительное, потом утробно мурлыкать львом в брачную пору, и Ксе в который раз остро ощутил неуместность своего существования здесь и сейчас.

Прежде это чувство называлось емким словом «облом».

Зверь притих.

Вслушивался.

Медведеподобный Крил возник рядом с полуразвалившейся дачей, когда Ксе возился в кишках сдохшего москвичонка. Что ни проверь, все выходило целым, всего хватало, однако заводиться авто упорно отказывалось; тогда еще Ксе не могло прийти в голову, что москвичонок вполне по-настоящему, а не фигурально, сдох.

На грунтовке, рассекавшей дачный поселок надвое, стоял большой, необыкновенно волосатый, похожий на байкера мужичина: любовался мучениями незадачливого автовладельца.

- Чего? – с ненавистью выдохнул Ксе.

Мри как раз вышла из дома - ополоснуть руки в дождевой бочке – и уставилась на пришлеца.

- Да я погляжу, тут живые есть, - благодушно высказался мужичина и подмигнул ей.

- Есть, - сварливо ответила Мри. Раньше она не была такой раздражительной, озлобилась от голода и отсутствия телевизора. – Только жрать нечего.

- Ну давайте я вас покормлю, - отечески предложил мужик.

С этого и началось.

Собственно, началось не с этого. А с того, что однажды жертвоприношение Матьземле, учиненное маленькой неоязыческой сектой, дало ясный и однозначный отклик.

Сектанты страшно испугались; вполне здоровые умом, они просто играли в пожизневую ролевую игру и жертвовали всего-то курицу. Вины их здесь не было, но коновод секты спустя время повесился, не вынеся мысли, что стал причиной произошедшего.