Ольга Онойко - Степь. Бронзовая чеканка.

Ксе привстал в седле.

Их было десятеро, и еще двоих он увидел за горизонтом во временном лагере, где стояли шатры и кухня. Ухоженные, но не кровные кобылы под встречными не могли сравнится с Волчком по быстроте бега, и Зверями здесь не пахло, но - их было десятеро.

Чужаки мрачно оглядывали Ксе. Среди них не было шамана, чтобы узнать и отступить; но и без великой мощи Ксе читал по лицу старшего: при путнике не виделось лука и стрел, не виделось даже длинного ножа, припрятанная, конечно, финка не была оружием против десятерых, а без оружия в путь не пускались…

Это были неглупые люди: они поняли, что под грязным плащом пришлеца таится Зверь. И они испугались - ровно столько, сколько следовало пугаться. Восемь стрел нацелились в лицо Ксе; воины защищали свою землю.

Зверь метался на груди Ксе, нервничая, - чуял, что не убережет хозяина. Тот придерживал его ладонью. Тихо, малыш, мы не будем драться.

- Вы чьи будете, добрые люди? – негромко спросил Ксе. Испуганные мысли метнулись прочь от сумрачных мужиков: «добрые люди» самому Ксе напомнили почему-то Иешуа Га-Ноцри… Ксе подавил нервный зевок. Ксе был шаман.

Чужаки о Булгакове не вспомнили.

- Крымские, - сказал старший, чудовищно бородатый мужик без левой кисти, и неопределенно добавил, – ходим…

- Кого ищете? – поинтересовался Ксе.

- Смотрим…

- Кого смотрите?

Однорукий пожевал губами; не ответил.

- А ты, эт-та… погляжу-ка я – озверелый, - скаламбурил какой-то плюгавый, подав немного вперед свою маленькую задорную кобылку. Волчок принюхался, но промолчал.

- Есть немного, - холодно согласился Ксе, втайне любуясь на себя.

Бородач скептически оглядел тощую фигуру Ксе.

Учуяв недоверие, Зверь самовольно высунулся из-под плаща, и Ксе ласково-медлительно запихал его обратно. Взамен под свод ладони влилось гладкое и неживое: черен каменного ножа, чей гранит возлагали когда-то надгробием героя… Ксе моргнул и под веками встретил ободряющий взгляд бога войны. Он сжал и вновь отпустил рукоятку, пробуждая нож.

«Не надо», - попросил его голос, сладчайший под звездами. - «Не надо, могучий. Они пропустят».

«…могучий», - эхом отозвалось в мыслях Ксе; и трижды сладостным услышан был голос женщины.

Льга Симферопольская пропускала его сквозь свои владения.

Смиренно.

- Тебя как звать-то? - спросил плюгавый. Он морщился, слушая Льгу, отдававшую мысленный приказ, и в речи его внезапно прорвался сильный московский акцент.

- Ксе.

- Ксений, что ли? Не понял, - пробурчал старший.

- Алексей, - равнодушно ответил Ксе. - Так я еду дальше?

- Езжай, - ответил однорукий. - Храни тебя Неизвестный Солдат.

26.09.04