Дэвид Геммел - Вечный ястреб

Они потратили час, чтобы перейти долину и подняться на противоположный склон. Одна опасность миновала, но впереди поджидали другие.

В лесу, куда не проникал лунный свет, царил непроглядный мрак. Там могли скрываться сто, а то и тысяча аэниров.

Выбора, однако, не оставалось. Гаэлен с ножом в руке спрятался за толстым стволом, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и тронулся дальше. Здесь не было слышно ни звука, ветер и тот затих. Деревья под неподвижным сводом ветвей высились, будто колонны. Летучие мыши не проносились над головой, мелкая живность не шуршала в подлеске. Словно мертвое царство, тихое и чреватое угрозой.

Рендер, понюхав воздух, молча повернул голову влево. Гаэлен погладил его. Шагах в двадцати виднелся силуэт сидящего человека. Гаэлен, замерев, различил на земле других, завернутых в одеяла.

Вражеский лагерь!

Сделав знак Диве, Гаэлен пополз дальше на четвереньках. Часовой харкнул и сплюнул, и они на миг застыли на месте. Скоро бивак остался позади. Теперь они поднимались в гору, и соблюдать тишину стало трудней. Гаэлен обливался потом, едва переводя дух. Страх отнимал не меньше сил, чем само путешествие. Дива держалась стойко. Оно и понятно — горянка!

Преодолев крутой склон, Гаэлен посмотрел вниз и тут же припал к земле. Там спали еще около двадцати аэниров, на валуне сидел часовой. Гаэлена он, хвала богам, не заметил. Юноша отполз шагов на тридцать, где рос кустарник, и быстро перевалил через край обрыва. Рендер не отставал от него, Дива передала ему лук и юркнула следом.

За лесом начиналась вторая долина. Видя, что здесь трава растет гуще, Гаэлен слегка воспрянул духом. Жизнь им спас поднявшийся заново ветер.

Рендер метнулся в заросли дрока, и ночь прорезал человеческий вопль. Дива припала на одно колено, отвела к щеке тетиву. Гаэлен с ножом, бросив мешок, скакнул влево. Из травы им навстречу поднялись трое. Одного Дива уложила стрелой в глаз, другого Гаэлен ударил в лицо ногами, третий бросился к лучнице. Она, не успев толком натянуть тетиву, пустила стрелу кое-как — та всего лишь оцарапала аэниру щеку. Враг обрушился на нее, придавил к земле.

— Попалась, сука! — Аэнир примерился ножом к ее горлу, а Рендер вцепился в горло ему самому. Враг слабо махнул рукой, пытаясь ударить собаку, но Рендер уже перегрыз ему глотку.

Гаэлен тем временем пырнул оглушенного противника в спину и полоснул по горлу. Недолгую тишину прервал топот бегущих ног.

Гаэлен мотнул головой Диве, схватил котомку и припустил бегом, забирая к северу. Дива, с луком на левом плече, бежала легко и героически держалась вровень с несущимся во всю прыть Гаэленом.

Они добежали до леса, опередив погоню — теперь нужно было где-то укрыться. Дело осложнялось тем, что Гаэлен в темноте не мог видеть, какие следы они за собой оставляют.

— Пошли-ка им весточку, — распорядился он. Дива пустила стрелу в аэниров и попала кому-то в плечо. Раненый выругался, остальные прижались к земле. Преследователей было всего с десяток, и никто не рвался разыскивать невидимого лучника в темном лесу. — Теперь вперед, — сказал Гаэлен.

Она, еще не отдышавшись, потрясла головой.

— Сейчас… передохну только.

Он всматривался во тьму, опасаясь, как бы кто-нибудь не подобрался к ним сбоку.

— Все, идем, — сказала Дива, и они углубились в лес.

На рассвете Гаэлен решился идти днем, чтобы вечером прийти к Атафоссу. Риск был велик — вражеские отряды могли быть и впереди них, но если отсиживаться и ждать темноты, их определенно нагонят задние. Меньше всего Гаэлену хотелось переживать заново приключения прошлой ночи.

Они пересекли долину, не заметив никаких признаков вражеской засады. Рендер попытался загнать зайца, но упустил и вернулся назад. Они поднялись уже высоко в горы, погони за ними не было, и у обоих на душе стало гораздо легче.

— Ты все время молчишь, Гаэлен, — заметила Дива.

— Да, говорить я не мастак.

— Всегда или только с женщинами?

— С женщинами особенно.

— Вы ведь с Лейном друзья?

— Да.

— Он зовет меня замуж.

Гаэлен промолчал, чувствуя, как внутри затягивается тугой узелок.

— Скажи хоть что-нибудь, горец!

— Да что тут скажешь. Вот если б ты меня спросила о чем-то. Ты знаешь, что я чувствую… что хотел бы… а, черт! Сказано же, не умею я красно говорить. Я с малых лет жил один и мало с кем разговаривал, вот и вырос бирюком. Не думай только, что мне это нравится. Я б с удовольствием острил, чтобы все со смеху покатывались, да не выходит.