Мария Гинзбург - Погасить Черное Пламя

Воспитательный лагерь находился в низинке у подножия холма. Здесь никогда не просыхала грязь, под ногами все время хлюпало. Лайтонд, когда прибыл в Гниловран пятьдесят лет назад, посоветовал класть в переходах между бараками стволы деревьев, расколотые вдоль. Ему случалось видеть такие мостовые в Линдалмаре. Город, где находилась лучшая музыкальная школа в обитаемом мире, тоже расположился в довольно-таки заболоченной местности. Дренадан прислушался к его совету, и с тех пор был уложен уже третий ярус мостовой – бревна гнили, разбивались под сапогами воспитуемых, да и просто уходили в жидкую почву под собственным весом.

На склоне холма, между капищем и воспитательным лагерем, находился небольшой домик. Стены его были сложены из камня. Забор в полтора человеческих роста высотой окружал дом. Верх забора был утыкан заостренными железными прутьями.

По словам Дренадана, раньше здесь было требище – хлипкий сарай, где жрецы Ящера готовились к ритуалам. Остальные боги мандречен были просты и скромны в своих запросах. Полевой цветочек, миска крупы, яркая ленточка, пара-тройка блинчиков с пылу с жару – этого им вполне хватало. Но Ящер был не таков. В дар себе он принимал только жизни, и половину сарая еще в те далекие времена занимал загон для жертвенных животных.

Теперь здесь содержали эльфов, назначенных к жертвоприношению.

Эназерел рухнул без сознания, едва воспитуемые добрались до лагеря. Охранники унесли его, и никто не сомневался, куда. Обнаружив в своей миске двойную норму, Лайтонд не удивился. До барака, в котором размещался его отряд, эльф так и не дошел – его забрали сразу из столовой. Лайтонд последний раз взглянул в застывшие, искаженные лица друзей и врагов. Пятьдесят лет – достаточный срок, чтобы обзавестись и теми, и другими, даже в воспитательном лагере. Только сытым и порядочным горожанам кажется, что все воспитуемые равны и делить им нечего. В вязкой, как клей, тишине эльф помахал на прощание рукой.

Уже стемнело. Факел, который нес один из охранников, ронял длинные огненные слезы на грязную мостовую. Их посыпали песком, чтобы не было скользко, и сейчас под ногами идущих булькала каша из снега и песка. «А ведь это Эназерел предложил», вспомнил Лайтонд. Неизвестно почему, эта мысль ободрила его.

Дверь в требище оказалась открыта; охранники заходить внутрь не стали и поспешно удалились, накрепко закрыв внешние ворота. Лайтонд вычаровал светящийся шар, завесил его над своим левым плечом и шагнул внутрь.

В требище не обнаружилось ничего из того, что можно было ожидать – ни крючьев для сдирания кожи, ни дыбы, ни пыточного стола. В сенях пахло сырой кожей и чем-то медицинским. Небесно-голубая нить ментального следа Эназерела тянулась в сторону двери, которая оказалась закрыта. Другая дверь привела Лайтонда в большую, жарко натопленную комнату. Эльф увидел два ряда коек, накрытых серыми шерстяными одеялами. Заправлены были только две дальние от входа. На тумбочке между ними горел теплый глаз масляной лампы. Чувствовалось, что в помещении недавно проветривали, но полностью избавиться от затхлости – большую часть года требище пустовало – не удалось.

В общем и целом, требище почти ничем не отличалось от барака, где Лайтонд провел предыдущие пятьдесят лет. Разве что только стены здесь были толще – эльф увидел массивные бревна, пазы между которыми были плотно и аккуратно забиты мхом, и понял, что старое деревянное требище одели в камень, когда в этом возникла необходимость. И здесь было необычно пусто, но, как подозревал Лайтонд, ненадолго. Сорок-пятьдесят воспитуемых из числа самых слабых, больных, старых и намозоливших глаза администрации за последний год всегда можно было отобрать. Преимущество Лайтонда и Эназерела заключалось в том, что они были первыми.

Лайтонд подошел к застеленным койкам, увидел бумажки, приколотые к подушке. На одной из них было написано «905», на второй – «608». На кровати, отведенной ему, обнаружилась смена чистой одежды – куртка и штаны воспитуемого из плотного хлопка в красно-зеленую вертикальную полоску, а так же полотенце, гребешок и мыло, которые выдавались обычно только по банным дням. Но сегодня была не суббота, а вторник. Эльф задумчиво посмотрел по сторонам и увидел две двери. Не веря себе, Лайтонд поочередно открыл их. За одной из них обнаружилась душевая кабина с горячей водой и полусидячей ванной, за второй – теплый сортир. Эльф с умилением смотрел на фаянсовый цветок унитаза и думал: «В положении приговоренного к смерти есть свои преимущества». Он набрал в ванну столько воды, сколько смог, и втиснулся туда своим длинным телом, как лягушка в ужа. Колени торчали из воды. Лайтонд неторопливо намылил их.