Питтакус Лор - Штурман

— Но у тебя ведь получилось взлететь, правда?

— Нам предстоит ужасно долгий полет, если мы все время будем таить секреты, Зофи.

— Ладно, просто я знала, что ты не захочешь остаться и сражаться, — наконец произносит она. — Некогда было спорить о нашем долге. Я не знаю, чем именно ты занималась в последние годы, но еще когда ты работала в музее, было заметно, насколько ты недовольна Лориеном и Старейшинами. И я не виню тебя после всего случившегося.

Я молча смотрю на неё. Даже не знаю, как реагировать.

— А ты? — спрашиваю я. — Почему не осталась сражаться?

Она отворачивается и смотрит в иллюминатор.

— Мои родители погибли в прошлом году. Янус — все, что у меня осталось. Я думала, нам удастся связаться с другим судном. Я думала… — Она вытирает слезу. — Я такая дура. Все произошло молниеносно. Я позвонила Янусу сразу, как поговорила с Рейланом, но он уже был на аэродроме. Он сказал мне спрятаться. И что его отправляют на Землю. Я сначала не поняла, и тогда он рассказал мне о Лоридасе и Гвардии. Затем все начало пылать, но связаться с ним снова не получилось. Даже не знаю, где этот второй корабль находился. Поначалу я решила, что он нарушил все данные им клятвы Лориенскому Совету Обороны своим рассказом, но сейчас я понимаю, что он говорил, думая, что мне не спастись. Так он прощался.

— Почему он не взял тебя с собой? — спрашиваю я.

Зофи качает головой.

— Лоридас был там. Совет Обороны тоже замешан. Сама знаешь, как строго они отбирали пассажиров. К тому же, если дать место одному, придется брать всех.

— Небеса запретили им спасать свой народ, — бормочу я.

— Нужно было сваливать, — говорит она. — Я должна была лететь за Янусом.

— И тебе был необходим в роли пилота хреновый гражданин, которому нечего терять.

— Он семья, Лекс, — произносит она, глядя в сторону. — Помимо него у меня никого. Ты больше всех должна понимать, как он для меня важен.

После этих слов и так крошечная комната начинает сужаться вокруг меня, когда я вспоминаю о брате. Моя грудь вздымается, а горло сжимает. После всех этих лет он все еще застает меня врасплох, заставляя сердце сжиматься, погружая меня в глубины нестерпимой боли.

Зофи слабо улыбается. Меня не обманешь.

— Земля в десять раз больше Лорина, Лекс. Совершенно другая планета. Как я смогу его там разыскать?

Я пялюсь на металлический пол, стараясь что-то произнести. Что-нибудь утешительное.

— Не теряй веры, — говорю я. — Даже когда здравый смысл говорит тебе обратное.

Она наверняка понимает, что я сама в это не верю, но делает мне одолжение, промолчав.

Глава 6

Я заглядываю во все уголки на корабле, вспоминая, что где находится. Это не занимает много времени, ведь, в общем-то, ракета представляет собой один длинный коридор с четырьмя маленькими каютами. Химеры расположились в его задней части, устроившись среди ящиков с припасами, которые мы успели пронести на борт. Кое в чем нам повезло: кладовые заполнены разной одеждой, а на камбузе есть несколько полезных инструментов и электроприборов. Они появились здесь благодаря восстановительным работам для выставки. В течение следующих полутора лет мы будем обретаться в эдаком доме-образце, пытаясь выжить за счет припасов Рейлана.

В кабине пилота я нахожу старый инфопланшет с параметрами и конфигурацией корабля и показываю его Зофи и Крэйтону. Я объясняю, что, как пилот этого корабля, я обязана изучить его вдоль и поперек, и с этими словами на несколько часов покидаю их, уединившись в одной из кают, которую присмотрела для личного пользования. Каюта представляет собой тесную, скудно обставленную комнатку — здесь только небольшой шкафчик, стул и кровать на пятнадцать сантиметров короче, чем мне нужно. Я бросаю планшет на кровать, даже не включив его. Опускаюсь на стул и устремляю взор сквозь толстое стекло иллюминатора. И думаю о нем. Мне этого не хочется, но находясь на борту корабля, прорезающего космическое пространство, я не могу избавиться от этих мыслей.

Зейн. Мой младший брат.

Было время, когда Зейн теплым солнечным лучиком постоянно присутствовал в моей жизни. Он был Гвардейцем и собирался прославить нашего дедушку по всей планете. По крайней мере, он всегда так заявлял. Помню, однажды, когда ему было восемь или девять лет, мы завтракали все вместе. Вдруг Зейн отложил вилку и обернулся к дедушке.

— Папа, — сказал он серьезно как никогда, — когда я вырасту, то стану Старейшиной. А если в это время уже будет девять Старейшин, они увидят меня и сделают десятым. Вы будете мной гордиться.