Марина Ефиминюк: Правила жестоких игр

– Нет. Второго шанса не бывает. – Он и не думал отрываться от чтения, переворачивая листики.

В профиль блондин выглядел на раздражение еще лучше, чем в фас. На подбородке без какого-либо признака щетины под четко очертанным ртом темнела крошечная родинка. Красота парня отличалась странной неестественностью, как хорошо отретушированная в специальной программе фотография глянцевого журнала.

– Ну, ты, наверное, об этом больше знаешь. – Не дождавшись продолжения беседы, скомкано пробормотала я и поспешно вытащила из рюкзака фантастический роман, насильно всученный мне Пашкой, большим поклонником подобной литературы. Уже пару недель я стоически вникала в перипетии сюжета, поняв одно – кого-то собирались убить.

От разбора по слогам непроизносимого имени главного героя меня отвлек страшно раздражающий скребущий звук пластиковой ложки по дну бумажного стаканчика. Я подняла быстрый взгляд, и от изумления брови поползли на лоб. Парень по-прежнему спокойно сидел, не меняя позы, поглощенный книгой, а белая ложечка проворачивалась в стакане, размешивая крупинки сахара. Сама собой.

Неожиданно парень вскинулся, недобро сверкнув синими глазами. Я вздрогнула, словно он застал меня при подглядывании в замочную скважину. Утреннее видение калькой легло на действительность. Моя рука схватилась за бумажный стаканчик на белой скатерти в горох в тот момент, когда он дернулся, готовый слететь со стола. Обжигающий кофе выплеснулся на пальцы, и я осторожно отставила стакан и, сморщившись от боли, промокнула бумажной салфеткой обожженное место.

– Ты любишь сладкое? – Тихо спросил парень, пристально разглядывая мое веснушчатое лицо.

– Терпеть не могу. – Поднимаясь, прошипела я. – Особенно зефир в шоколаде под кофе без кофеина.

Через несколько секунд за мной плавно закрылась дверь в дымное кафе. От дневного света я часто моргала и, глубоко дыша, постаралась унять сердцебиение.

Похоже, демоны внутри сводили меня с ума, дико хохотали и били в барабаны.

Когда Гнездо окутывал вечер, то огромный трехэтажный дом становился таинственно тихим и спокойным. Подчиняясь приказу хозяйки, закрывались тяжелые портьеры, загорались старинные хрустальные люстры. Их переливающийся свет отражался от зеркал, блестел на золотистом рисунке ткани, обтягивающей стены гостиных. Высокая темноволосая женщина с замысловатой прической спокойно проходила по смежным комнатам, плавно взмахивала рукой, и подушки, взбиваясь сами собой, ровно ложились на диванах. В ее присутствии многочисленные цветы на подоконниках и низких столиках оживали, радостно поворачивали к хозяйке бархатистые разноцветные листочки-реснички.

Женщина с ярко-васильковыми глазами, выглядевшая гораздо моложе своих лет, недовольно сморщившись, заметила завядшие в вазе розы. Темные бордовые красавицы понуро опустили бутоны, роняя на полированный столик засохшие лепестки. Узкая белая рука с идеально накрашенными ноготками нежно дотронулась до бутонов, и они, мгновенно свежея, выпрямились, словно воспрянули от мягкого прикосновения. На лице Аиды скользнула мимолетная улыбка, и в уголках глаз появились крошечные лучики морщинок. Женщина поймала свое отражение в зеркале, и тут же решила, что пора опять обратиться к знахарке за омолаживающей сывороткой, так недолго и до пигментных пятен дотянуть.

Аида открыла дверь в гостиную, откуда доносился звук включенного телевизора. На огромной плазменной панели шел репортаж. Камера показывала взволнованного испуганного человека с полубезумными глазами. Он что-то рассказывал журналистам о том, как нечто толкнуло его в спину в темном переулке в самом центре города, и бедолага очнулся только под утро промокший и простуженный. Деревянный голос за кадром прокомментировал: «Этот случай станет одной из сотен городских легенд».

Филипп, ее красавец сын, развалился на диване, закинув ноги в ботинках на подлокотник. Светловолосый Заккери с маленьким потрепанным томиком в руках сидел в кресле, наверное, в сотый раз изучая историю передачи силы между ведьмаками.

– Мальчики, – голос Аиды, певучий и низкий, музыкой разнесся по гостиной, – я видела машину Максима. Он уже вернулся?

Парни переглянулись, пряча ухмылки.

– Он мне проиграл спор. – Заккери оторвался от книги. – Теперь это моя машина.

– Ваши споры… – Фыркнула мать семейства недовольно.

Дети вели совершенно непонятную для нее, погруженную в хлопоты о Гнезде и семейном благополучии, жизнь. Возвращались глубокой ночью, куда-то вечно срывались, путешествовали и совсем не уважали старших. Во времена ее молодости за подобное самоволие лишали силы или бросали на растерзание охотникам за ведьмами, но сейчас все изменилось.