Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

Длинные светлые не очень густые волосы трепал порыв ветра. Обращало на себя внимание, что глаза гостьи словно бы застыли в постоянном прищуре.

Гостья со странным недобрым любопытством озиралась по сторонам. Увидев приближение Ширли, остановила на ней взгляд прищуренных светлых глаз: «Прости, это не ты Ширли… э-э-э… в девичестве Блох?» — пронзительным голоском заговорила девица. — «Да, это я. Но… э-э-э… прости… Мы с тобой, кажется, незнакомы… Или?..» — «Вот именно — «или»!" — «То есть?..» — «Я когда-то училась с твоим братом Гаем в школе, потом два года, или больше — в гимназии Галили… Пока вы в Австралию не уехали…» — «Но я давно с братьями не в контакте! Мама говорила, что Гай как раз перед моей свадьбой неожиданно объявился и какое-то время жил у неё. Меня увидеть он почему-то не захотел, или не смог. Потом исчез, снова ударился в бега, вернее — мама помогла ему в Штаты уехать… Прости, а как тебя зовут? Так было бы удобнее общаться…» — «Я — Ализа. А я тебя, между прочим, помню: такая маленькая, худенькая, я даже не верила, что ты уже в школе учишься… Да ещё… словно закопчённая…» — это она добавила еле слышно сквозь зубы. — «Ну, да… Они меня отводили в школу, близнецы!» — «Их уже тогда можно было различить!» — «Точно! И всё-таки… ты уверена, что тебя интересует именно Гай, а не…» — «Нет! Галь, если кого и интересует, то женщин другого типа. Из-за него мы с Гаем рассорились, а потом вы почти сразу уехали в Австралию… Я его уже тогда любила… и… и… мне было очень тяжело…» — «Но что же мы на крыльце! Зайдём ко мне, выпьём кофе, побеседуем! Я, знаешь ли, детей забрасывала в мишпахтон и, как всегда, позавтракать не успела!» — «У тебя уже не ребёнок, а — дети?» — неожиданно широко распахнула глаза гостья и тут же снова их прищурила. — «Да! А что в этом такого? Во-первых, у меня двойня: мальчик и девочка. Во-вторых… Не понимаю, что тебя удивляет?» — «Да сколько тебе лет?» — «Ну, если ты ровесница Гая, то тебе 25–26, верно? — гостья молча кивнула. — Ну, а я на два с половиной года всего моложе братьев! И всё-таки, Ализа, что именно тебя интересует?» — спросила Ширли, ставя на стол тарелку с домашней выпечкой «от Шилат» и с улыбкой поясняя:

«Это младшая сестрёнка мужа испекла. Она с малых лет отлично печёт! Она у нас талант, а главное — любит это дело!..» Они сидели у маленького столика на кухоньке. Ширли подала гостье чашку дымящегося кофе и не обратила внимания, как насмешливо прищурились глаза неожиданной гостьи, уставившейся на Ширли, делающей омовение рук (нетилат-ядаим), а потом благословение на хлеб.

«Я хочу тебе рассказать кое-что, чтобы ты поняла, почему это для меня так важно!..

Я с детства любила Гая. Ты спросишь — почему не Галя?» — «Нет, не спрошу: любовь — дело тонкое, необъяснимое. Да и Гай ничем не хуже Галя, а чем-то и лучше, теплее…» — «А ты, оказывается, философ!..» — усмехнулась и снова сильно прищурилась неожиданная гостья. Ширли не обратила внимания на странную игру век, прикрывающих глаза то слабее, то сильнее, и пропустила невинную колкость мимо ушей, она слушала, прихлёбывая кофе. Ализа продолжала, как бы невзначай шныряя по крохотному салону прищуренными глазами: «Галь не любил, чтобы кто-то ему брата предпочёл…» — «Это-то я знаю…» — эхом откликнулась Ширли. — «…и он нас поссорил. А я всё равно продолжала Гая любить: он же такой милый и… беззащитный!.. Поэтому постаралась поступить в гимназию, в тот класс, куда приняли его, хотя это было, поверь мне, очень непросто!.. А тут ещё ваша семья уехала в Австралию…» — и она вздохнула.

В этот момент Ширли случайно бросила взгляд на Ализу, и её поразило, как сверкнули её неожиданно широко распахнувшиеся глаза — они оказались странного бледно-голубого цвета. Это почему-то неприятно поразило Ширли, но она слегка встряхнула головой, отбрасывая ненужные ассоциации. Ализа меж тем продолжала: «У нас в гимназии много чего говорили о вашем отъезде за границу. Даже о том, что вашего папу уволили из фирмы, за то, что он завалил очень важный проект, и поэтому вам пришлось срочно смываться, чтобы его не замели… Ну, и вообще, свалить из Эрании… куда подальше — в поисках счастья… В Австралии вроде у вас родня?» — «Родня — это верно! А насчёт нашего отъезда — совсем наоборот: папа сделал отличный проект, его наградили премией и отпуском на 9 месяцев…

Его на фирме всегда очень ценили!» — воскликнула Ширли, глянув на Ализу и увидев, как та, изобразив на лице искреннее удивление, которым пыталась замаскировать ядовитый скепсис, легко качнув головой. Ширли почувствовала даже не досаду, а ярость, и прошептала: «А вообще папа у нас умер…» — «О… прими мои соболезнования!» — как бы между прочим, проговорила Ализа. — «Это было несколько лет назад. Мы с Рувиком сына назвали в память о нём…» — отвернувшись, произнесла Ширли, потом начала про себя читать Биркат а-мазон. Ализа замолчала и снова, со странным прищуром, склонив голову набок, уставилась на Ширли. Увидев, что Ширли встала и принялась собирать со стола посуду и относить в раковину, сказала ни к селу, ни к городу: «Да?.. Ну, ладно… Я не обращала внимания на разговоры, ведь я продолжала любить Гая и надеялась, что он ещё вернётся!» Ализа встала и, расхаживая по маленькому салону, говорила, говорила без остановки. Она рассказывала о каких-то неизвестных и неинтересных Ширли других girl-friends близнецов, потом с ненужными подробностями расписала свои чувства, когда узнала, что они сошлись с двойняшками из Эрании-Бет, Смадар и Дальей.