Юрий Самусь: Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного

Былую жажду жизни возродило в нем Витькино предложение.

Собственно, с этого момента и начинается рассказ о событиях, случившихся в маленьком городке Волопаевске.

Ту-ту-ту-ту…

Сколько горечи и пустоты может звучать из телефонной трубки…

– Не хочу с тобой говорить. Ничего не случилось. И не нужно тоже ничего. Не звони.

Ту-ту-ту-ту…

Телефонные гудки – и две с половиной тысячи пустых километров до самого нужного, всего пять минут назад бывшего самым близким, человека.

Ту-ту-ту-ту…

Что могло произойти? Что? Всего неделю назад он улетал из Москвы в родной Волопаевск, Лера провожала его:

– Я приеду. Скоро. Приеду обязательно.

– Не передумаешь? Ты ведь у меня как ветер…

Мягкая ладонь прикрыла губы.

– Молчи. Не говори ничего. Я приеду. Не передумаю.

И вот:

Ту-ту-ту-ту…

Ветер шумит в вершинах деревьев, или память услужливо напоминает, как шелестели, набегая на берег, морские волны?..

Командировка заканчивалась, и Алексей чувствовал себя пассажиром электрички, подъезжающим к дому по давно знакомому, десятки раз изъезженному пути. Мелькают за окном поезда причудливо искривленные ивы, блеснула вода небольшого озерца, клубится пыль за проехавшей по проселку машиной, а взгляд равнодушно скользит мимо, не задерживаясь ни на чем.

А ведь поначалу поездка казалась завидной. Но осень даже в Крыму остается осенью. Серые волны накатываются на берег, брезгливо выбрасывая на пляж пустые бутылки, сломанные игрушки, кем-то потерянную ласту – скучные обломки курортного сезона. Такими же обломками выглядят и последние отдыхающие – нелепые в плащах среди пальм, лениво бредущие по набережной. И даже чайки – веселые попрошайки и хохотуньи – понуро сидят на песке, погруженные в воспоминания об ушедшей яркости лета, и резкие их крики бьются над опустевшим побережьем.

– Ну, так чем будем заниматься?

Вопрос этот назойливо вставал с самого утра, и Алексей, неопределенно пожав плечами, промолчал. Олег потянулся к мятой пачке сигарет, лежавшей на тумбочке:

– Может быть, в «Каскад» прогуляемся?

– Опоздал, танцевальный сезон у них торжественно закрылся вчера.

– Да? – равнодушно удивился Олег. – Что-то рановато… Где же тогда Герка обретается?

Дирекция молодежного дома отдыха, не мудрствуя, поместила командировочных аспирантов в корпусе для отдыхающих. Заезд был странным – средний возраст «молодежи» давно превысил пенсионный, и все мало-мальски напоминавшие комсомольцев собирались тесным кружком, роль «шумового лидера» которого и исполнял Герка. Аспиранты, хотя и держались немного особняком – командировка даже и на курорте остается командировкой – свободное время тоже проводили со сверстниками.

– Герка… – Алексей чиркнул спичкой, поднес огонек к угасшей сигарете, – Герка, насколько я знаю, пытается снять дам-с…

– Кого это интересно? Я думал, что он уже за всеми успел приударить.

– Не за всеми… Сегодня нашел на пляже новых, как он выражается, «бикс».

– На каком пляже? В такую-то погоду…

– Девочки собирали красивые камушки, а Герка оказывал им посильную помощь.

– Трепачи… – Олег перевернулся на спину, бездумно уставился в потолок. Помолчав, спросил:

– А ты что, к Вере сегодня не пойдешь?

– Нет.

– Что так?

– Ничего. Не хочется.

– Тогда хоть позвони. Она днем заходила.

– Уже позвонил. Слушай, – Алексей посмотрел в сторону товарища. – Такое ощущение что ты меня осуждаешь за что-то.

– С чего ты взял?

– Я тебе уже десятки раз объяснял! Знаю я ее третий год. И если уж судьба зашвырнула меня в эту курортную дыру, естественно, что я разыскал старую знакомую. Вместе проводить время все же приятнее. Обычный курортный роман. Слава богу, нам не по двадцать лет.

– Действительно, достижение…

Алексей поднялся на локте:

– Ты что, поругаться хочешь? Что это на тебя накатило? Исходные позиции у нас с тобой, Олежек, разные. Ты, насколько я осведомлен, обожаешь свою законную и наследника, а я – пташка вольная. Кстати, если ты думаешь, что отношения с Верой приносят мне огромную радость, то ошибаешься. Просто с возрастом на многие вещи смотришь по-иному, попроще как-то, без алых парусов и лука Робин Гуда…

Олег, морщась, загасил окурок:

– Уймись. Никто тебя не осуждает. Просто неприятно, когда лезет из тебя, друже, этот напускной цинизм.

– Так же, как из тебя напускное морализаторство…

Дверь распахнулась неожиданно, без стука. Довольный Герка, чуть отстранившись, широко повел рукой: