Олаф Бьорн Локнит - Голос крови

«Не порти чужое имущество, – ксальтоун, стоявший позади кресла Долианы Эрде, наклонился и аккуратно убрал ее руку в сторону. – Погляди лучше вон туда. Смотри, я тебе говорю! Не отворачивайся!»

В памяти Даны сохранился расплывчатый призрак схожего зрелища. Она помнила шершавые доски под ногами и мерные покачивания обитой черным сукном повозки. Теперь она получила возможность взглянуть на церемонию с обеих точек зрения – осужденной мятежницы и равнодушной зрительницы в королевской ложе. И тогда, и сейчас она ничего не могла изменить.

Она знала, что трое приговоренных имели к ней отношение – верили в нее, заботились о ней и любили. Чувствовала, о чем думают находившиеся поблизости люди: чье-то потаенное возмущение, готовое вот-вот вырваться наружу, легкая тревога, смешанная с удовлетворением и облечением, откровенная насмешка победителя и свирепая, всепоглощающая ярость той души, которую она по приказу ксальтоуна держала в плену. Этот человек по природе своей не переносил никакой неволи, и Дане казалось, что она безуспешно тщится удержать на привязи необъезженную лошадь.

Ксальтоун не рискнул распылять силы, подчинив казавшуюся более слабой девушку, и заставив ее обратить силу Талисмана против своего противника. Сотканная Даной магическая узда постоянно грозила оборваться, но большего и не требовалось: Менхотеп хотел обезопасить себя от возможной опасности со стороны человека, которого имел основания побаиваться. Когда все закончится, его отпустят – пусть полюбуется и осознает, какими обязательствами себя связал.

Черная повозка описала круг и остановилась. Вместо привычных воплей толпы зевак над площадью повис удивленный гул. Слишком необычно выглядели преступники, да и известие о церемонии разлетелось по столице не за два-три дня, как обычно, но всего за пару колоколов до начала. Странные порядки начали вводить при новом короле! Аквилонцы, опять же, примчались, а раньше их в Немедию никакими посулами не заманишь. Дурные нынче времена настали. Как помер старый Нимед, державший страну железной рукой, так все пошло наперекосяк.

Длинную речь герольда и красочное описание противоправных деяний, совершенных злодеями короны, Дана пропустила мимо ушей. Она бы с удовольствием отвернулась, но ей не позволял ксальтоун. Со стороны, должно быть, они представляли вполне мирную картину – маг наклонился к уху девушки в белом, что-то ей нашептывая.

Преступников одного за другим выводили из повозки, после чего им предстояло одолеть пять ступенек всхода и оказаться там, где заканчиваются земные пути и откуда редко кому удается уйти своими ногами. Королевский суд приговорил всех троих к казни через отсечение головы, и ради такого случая на помост взгромоздили новенькую, еще ни разу не пользованную колоду. Палача тоже призвали наилучшего, Гарнада из Капфы, по слухам, обучавшегося лет десять назад у туранских мастеров, не имевших себе равных в деле лишения жизни ближнего своего. Сейчас он живым монументом неотвратимости законного возмездия высился подле колоды – в полагающейся черной маске, ожидая начала экзекуции. Зловещего вида тяжелый топор, прикрытый для сохранности холстиной, пока лежал на козлах: его время еще не настало.

Против воли Долианы Эрде ее слегка затуманенный взгляд постоянно возвращался к осужденным. Светловолосый юноша, лет на пять-шесть старше самой Даны, отчаянно старающийся сберечь последние капли отваги и до сих пор пытающийся верить, что судьба окажется к нему милостива и подарит еще один шанс. Низкорослый лысоватый человек средних лет, выглядевший так, будто для него не имеет значения – жить или умереть. Может, впечатление соответствовало истине. Дана подозревала, что бывшему главе Вертрауэна вряд ли позволили уйти в Долины Смерти, не поделившись напоследок с новым властителем Немедии и его присными какими-нибудь полезными знаниями тайной службы.

Третьего преступника сочли настолько опасным, что в нарушение давних традиций привели на эшафот в цепях, казавшихся, однако, слишком тонкими и легкими для обычных железных кандалов. Болезненно любопытные перешептывания вызывало также странное обстоятельство: на голове злоумышленника красовался глухой, начищенный до зеркального блеска шлем-морион. Мгновенно разлетевшиеся сплетни утвреждали, будто человек в шлеме – судя по фигуре и сложению, довольно молодой мужчина – и есть пресловутый колдун, погубивший треть немедийской армии.