— Простому человеку не рассказывать вам об основной причине того закрытия. Кто стал бы отдавать в руки осенам право на технологию обогащения?
Аристократ снова вернулся к ногтям. Жрица обратилась к просителю, пытаясь выдать пренебрежение за снисхождение:
— Вы, как сия Бейта-Чо из Трав видит по имени рода, торговец?
На лице изобретателя, розовощёком и полноватом, впервые явилось выражение озадаченности.
— Простой человек происходит из торгового рода, — подтвердил он, не отыскав подвоха, — но его обучали мудрые наставники, так что по достижению совершеннолетия он был допущен к испытаниям и получил аттестаты удовлетворительной образованности и зрелости.
Похвальба заслугами, более чем посредственными, позабавила Бейту-Чо. Женщина высокомерно улыбнулась, её тон удивительным образом, сохранив внешнюю мягкость и вежливость, обратился в уничижительный:
— Значит, подобные успехи побудили учёного торговца искать наживы в библиотеке?
Кровь прилила к лицу изобретателя, отчего оно сделалось неприлично красным. Однако, он смолчал, плотно сжав губы.
— Очевидно, — с насмешливым сочувствием продолжила жрица из Трав, — сей случай показался вам донельзя подходящим.
— Разве вы способны проживать те моменты жизни, что пришлись вам по нраву, «снова и снова в совершенно том же исполнении»? — вмешался аристократ. — Отчего же считаете, что вправе музыку, выражение мира, из искусства превратить в, — он запнулся, только этим и выдав своё возмущение, а затем, подобрав слова, довершил степенно, — в матрицу для тиражирования?
— Положить тем самым начало массовой культуре, — подхватила жрица. — Этой психической эпидемии, одной из причин духовного вырождения чужаков в своих мирах.
— Как вам только в голову пришло заменить музыканта машиной? — мрачно вопросил Ин-Хун. — Практичней! Дешевле! Этими ли понятиями станем оценивать прекрасное? Дойдём до того, что поставим вопрос об экономической ценности культуры? — он резко нахмурился и отрезал: — Отклонено.
Жрица эхом повторила за ним, полковник присоединил свой голос. Остальные трое сотворили согласные жесты.
— Вы свободны, — прокомментировал помощник хранителя, обращаясь к изобретателю.
Тот угодливо поклонился, пряча глаза, и вышел за границу барьера, втянув голову в плечи.
— Если бы взгляды могли убивать… — негромко прокомментировал аристократ. Не договорив, опомнился и, оглянувшись на писца, велел: — Исключите из записи.
— Можно ли пригласить следующего? — вежливо осведомился помощник хранителя. — Или изволите желать чаю?
— Чаю, — без витиеватых формулировок решил Ин-Хун. — Остановите запись.
Писец послушно отложил пергамент и палочку. Помощник хранителя вышел на веранду. Слышно было, как он требует у стражи послать кого-нибудь за мастером чайной церемонии. Полковник прекрасно понимал недовольство в ответах военных: те заняли позиции для наблюдения задолго до начала собрания, причём так искусно, что даже Сил'ан не заметил их. И вот появляется штатский, который стражу тем более не видит, но просто знает, что она должна где-то быть. Он спрашивает, они вынуждены отозваться, тем самым сводя на нет все труды по маскировке. Как тут было не вспомнить слова последнего предстоятеля совета Гильдии от военной власти: «Нам очень трудно понять друг друга». Впрочем, немного тому удивляясь, полковник находил возмущение аристократа оправданным.
— Сей Ин-Хун из Сокода не первый год и даже десятилетие входит в комиссию, — говорил тот, и слышно было, как унимается волнение в его голосе — словно море после шторма. — Он хотел бы не замечать всё возрастающую наглость и невежество иных просителей. Они всерьёз полагают, что комиссия действует к собственной выгоде и выносит запреты тогда, когда проситель забывает подкинуть ей жирный кусок. Что привело к подобным заблуждениям? К возмутительным, но столь же стойким мнениям среди простого народа о нас, высшем сословии?
«Я думаю, некоторые из особенностей светской власти, — мог ответить полковник, если бы он и человек остались наедине. — Отсутствие требования, а зачастую и возможности, подтверждать обещания делами. Вольность в поведении и нравах вместо дисциплины».
Он промолчал, ответила — на самом деле не отвечая, а уводя разговор в сторону — Бейта-Чо:
— Представьте, если вся эта грязь смогла бы без контроля воплощать замыслы в жизнь? Кто стал бы думать о дальних последствиях для общества, природы, для каждого из людей? Без сознательной поддержки выживает только один критерий: выгоды. Как ни печально, вот что мы должны признать и избавиться от иллюзий. И тем больше внимания уделять правильному воспитанию отпрысков влиятельных родов — только с его помощью можно прочно вложить в сознание приоритет других критериев.
Читать дальше