Генри Олди: Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала

— У вас, мистер Бейтс, есть дар сворачивать в нужном направлении. Питерлоо! Август 1819 года; считай, десять лет назад. Блестящая победа армии его величества над злокозненными супостатами — английскими рабочими. Пятнадцать убитых, шесть сотен раненых… Как изящно выразился лорд Джордж:

Губы Джона Рассела раздвинула приятная улыбка:

— Кстати! Помните ли вы того, кто командовал нашим победоносным воинством? Великого героя, Ганнибала и Цезаря в одном лице?

— Ха! — Ладонь мистера Бейтса сжалась в кулак. — Как не помнить, милорд! Истинный аристократ .

Странное дело! — последнее слово, несмотря на обилие «р», прозвучало мягко и вкрадчиво, словно его выговорил не каркающий владелец бакенбард, а кто-то иной.

— Вы правы, — согласился хозяин кабинета. — Третий сын лорда Гаррет-Коллей, графа Морнингтона. Воспитывался в Итоне, потом в Анжерском военном училище, во Франции… Аристократ!

Лорд Джон без особого успеха попытался скопировать интонацию собеседника.

— Вот им, мистер Бейтс, вы и займетесь.

Птица-ворон не сплоховала. В темноте раздалось отчетливое:

— Кар-р-р!

Нет, лорд Джон не удивился. «Кар-р-р!» — значит, «кар-р-р!». Он подождал, обозначая паузу в разговоре, и продолжил:

— Рад, что дело вам по душе. Но есть и второе дело, мистер Бейтс. Сейчас я назову ряд фамилий. Эти джентльмены не столь известны, поэтому выбор придется сделать вам. Все они иностранцы, политические эмигранты. Их четверо, но мне нужен один… Пока все понятно?

— Да, милорд. Эмигранты. Заговорщики. Отщепенцы, злоупотребляющие гостеприимством нашей матери-Англии…

Бейтс протянул руки к огню. Зеленоватый свет, струясь от тлеющих поленьев, на миг коснулся его лица. Отдернулся. Прижался к родным углям.

— В придачу еще и злоумышляющие! Да, милорд, злоумышляющие на свободы ея и безопасность ея!

Лорд Джон с трудом сдержался, чтобы не попятиться. Даже при дневном свете лицо мистера Бейтса смотрелось жутковато. Сейчас же густой сумрак превратил его в монстра. Борозды-морщины струились по впалым щекам, угреватый нос-клюв (кар-р-р!) с кабаньими ноздрями грозно выдавался вперед. Рыжие бакенбарды торчком, рыжие брови-кусты поверх щелок-глаз. И в довершение картины — зубы чуть ли не в три ряда: желтые, хищные.

Акула, приплывшая от Теддингтонской плотины. «Позвольте откусить кусочек вашей печенки, милорд! Спасибо, вы очень добры!»

— Никогда не хотели стать актером, мистер Бейтс?

Вопрос прозвучал натянуто. Лорд был далек от презренного страха, но сердце все же ёкнуло.

— Угадали, милорд! Собирался. Мечтал играть героев-любовников! Таких, как Ромео у мистера Шекспира. До сих пор помню диалог из второго акта. «О, светлый ангел, вновь заговори! Собой ты лучезаришь ночь, подобно крылатому посланнику небес…» Говорят, милорд, у меня неплохо получалось.

Акула, кажется, не шутила.

— Так вот, — лорд Джон кивнул, успокаиваясь, — о злопотребляющих и злоумышляющих. Мне нужен тот, кто выглядит и держится пристойно. Как… ну, допустим, как солидный негоциант. Чтоб мог обсудить деловой вопрос. Продажу партии виргинского хлопка, к примеру, или кубинского сахара. Походите, присмотритесь… Два дня вам хватит?

Желтые зубы клацнули.

— Да, милорд! Сделаем в лучшем виде!

— Хотелось бы убедиться. Не от недоверия к вам, мистер Бейтс, а для рутинной проверки. Сами говорили: взгляд со стороны очень важен…

— Конечно, друг мой. Зеркало дает лишь плоское оптическое изображение, к тому же сильно искаженное. Сие можно прочесть в каждом учебнике…

Лорд Джон не выдержал — вздрогнул. Осьминог нервно сплел щупальцы; сквозь поры на лбу проступил холодный пот. На миг хозяин кабинета пожалел, что когда-то пустил на свой порог человека, назвавшегося Чарльзом Бейтсом. Того, кто заговорил с Джоном Расселом его собственным голосом.

В давние годы лорд Джон узнал очевидную, хотя и огорчительную подробность. Человек не слышит себя — точнее, слышит иначе, чем окружающие. В юности это обстоятельство его сильно расстроило.

Возможность слышать свой настоящий голос лорд получил недавно.

— До сих пор не можете привыкнуть, милорд?

— Признаться, да… — Для спокойного ответа понадобилось собрать все силы. — Вы бесподобны, мистер Бейтс.

— Вы мне льстите, друг мой!

Исчезло «кар-р-р!». Сгинули бакенбарды. Все изменилось разительным образом. В кабинете беседовали два лорда Джона. И только пошив фрака выдавал самозванца.