Светлана Васильева - Йормунганд (СИ)

— Эй, малый! — услышал он, но не обратил внимания, пока чья-то крепкая рука не ухватила его за загривок. Фенрир стремительно крутанулся.

— Эй, малый? — повторил незнакомец. У теплых карих глаз разбегались морщинки, а виски инеем серебрила седина, но вместе с тем вид он имел моложавый и добродушный. Бороды не было, над губой широкой щеточкой торчали усы. Одежда, раньше дорогая и добротная, выцвела и местами прохудилась.

— Чего тебе, старик? — Фенрир дернулся. От рывка мужчина пошатнулся и плюхнулся на одно колено, но мальчишку не выпустил, только вцепился сильнее.

— Чего тебе надо? — Фенрир рванулся еще раз, затрещала ткань, и мужчина разжал руку, так что Фенрир сделал пару неверных шагов назад, чтоб не упасть.

— Я Гарриетт, — представился мужчина, — Гарриетт из Гардарики.

— Чего тебе надо, Гарриетт? — в третий раз спросил Фенрир, — Чего ты вцепился в меня как клещ в ухо?

— Не обижайся на меня, не ожидал такой силы от подростка, вот и… по-дурацки вышло.

Фенрир вздохнул и произнес медленно и четко:

— Чего тебе от меня надо?

— Я… я первый раз здесь, может, подскажешь, как отыскать шатры жриц?

— Я здесь тоже в первый раз, — угрюмо сказал Фенрир, поправляя одежду, — потому не знаю, и не видел шатров Луноликой. Наверное, они на юго- востоке, где и всегда.

— У нас нет культа Луноликой, спасибо за разъяснения… господин…

— Я Фенрир из Ирмунсуля, — Ферир выпрямился и глянул надменно, как брат, когда корчил из себя главу семейства, — А Гардарика это где?

Гарриетт посмотрел себе под ноги и задумчиво произнес:

— Хм… далеко. Можно сказать, на краю света.

— А зачем тебе жрицы, если в вашей Гардарике нет присутствия Луноликой? А во что вы верите? Солнцу молитесь или грозе?

— Заговорить болячку. У нас есть знахарки для таких дел, — сказал Гарриетт, — думаю, что жрицы вроде знахарок, только гонору в них больше. А молимся мы и грозе и солнцу, и небесному дракону. Бабе только бабы молятся.

Фенрир хохотнул.

— Такого лучше не говорить. Не знаю здешние порядки, но в Ирмунсуле ты бы огреб. Так и быть, я пройдусь с тобой до палаток жриц, а то еще натворишь чего-нибудь не то. Только не делай больше ничего дурацкого.

— Конечно, — сказал Гарриетт, — Буду обязан.

Фенрир повертел головой, потом задрал лицо к небу.

— Юго-восток там, — сказал Гарриетт и показал направление.

— Ага, — важно ответил Фенрир, и они отправились разыскивать жреческие палатки.

Празднества проводились в Гладсшейне чаще, чем раз в год. Пока князь был молод и жаден до завоеваний, он беспрестанно путешествовал по своим землям, лишь изредка заглядывал домой, навестить скучавшую в одиночестве супругу. Сначала он любил воевать, потом Альфедр полюбил выпивать с теми, с кем воевал. И теперь страх и ужас на врагов наводили лишь его былые победы и старший из бастардов — Йорд.

Фригга не любила Йорда, даже не потому, что он сын ее мужа. А потому, что походил на Альфедра больше, чем ее сыновья. Что не мешало обращаться за его помощью, когда понадобится. О вражде Йорда и Фригги знали все, даже песни пели и смешные истории рассказывали.

При муже ли или в его отсутствие, Фригга родила ему четверых детей. Ее подозревали в связи с братьями Альфедра, и однажды, в одно из возвращений Альфедра они просто исчезли. Похоронены ли под раскидистым деревом или собрали свои пожитки и умотали в дальние края от родственного гнева — неизвестно. Фригга не горевала.

Альфедр отлучался все реже и реже, но стены Гладсшейна тяготили его. Фригга устраивала празднества, и правители окрестных земель сами стекались теперь ко двору князя, принося с собой деньги, людей и процветание Гладсшейну и окрестным землям. Торговля шла бойко. Центр городка богател, а по краям обрастал хижинами бедняков и ремесленными мастерскими.

Праздник в честь объявления помолвки Ньрда и Ангаборды казался одним из череды обычных пиров, лишь ради развлечения стареющего и скучающего князя.

Фригга появилась на состязаниях в темно-зеленом платье, которое могло поспорить по глубине и насыщенности цвета с платьем Сигюн. Фригга не питала иллюзий, что сможет затмить красотой молодую жену Лодура, но все- таки попыталась сделать это. Волосы поддерживал черепаховый гребень, а на руках и шее красовались многочисленные витые цепочки и браслеты из красного и желтого золота.

Ангаборда, как и ее дочь, пренебрегла щедрым подарком Фригги, и пришла в той же одежде, в которой была и вчера. Ее платье с лисьей отделкой, помялось, так что Ангаборда то и дело одергивала его, чтоб не так заметны стали складки. Фригга такого поведения решительно не принимала. Похоже, думала она, у северных варваров совершенно нет чувства прекрасного и желания соответствовать обстановке. Ангаборда своим мнением не делилась. Служанка с утра сходила на базар и купила для госпожи изящный веер из сандалового дерева. На тонких планках из душистого дерева нарисованные лисицы охотились на зайца. Ангаборда не выпускала веер из рук.