Олег Авраменко: Протекторат (Призрачная реальность)

— Я невиновен. Мои действия подпадают под статью 26-ю Устава о неподчинении преступным приказам.

— То есть, приказ вступить в бой с превосходящими силами противника вы расценили как преступный?

— Никак нет, адмирал, — хладнокровно парировал Конте и даже сам удивился своей спокойной реакции на это едва завуалированное обвинение в трусости. — Преступным было решение не проводить эвакуации колонистов. А я, как старший по должности офицер эскадры, был обязан воспрепятствовать преступным действиям командующего. Поэтому я приказал арестовать контр-адмирала Эспинозу, принял на себя командование и отдал распоряжение о немедленной эвакуации.

— А теперь вы не сожалеете о своём поступке?

Конте отрицательно покачал головой:

— Я сожалею лишь о том, что не сделал этого сразу, а потратил драгоценное время, отговаривая Эспинозу от его безумной затеи. Если я в чём-то и виноват, так это в нерешительности, которая в итоге привела к гибели четырёх сотен человек. Мне следовало…

— Не берите на себя слишком много, бригадир, — перебил его адмирал Ваккаро, возвращаясь на своё место. — Это вина верховного командования, в том числе и моя, что среди офицеров Корпуса ещё много таких ослов, как контр-адмирал Эспиноза. Из-за них страдает престиж Протектората и гибнут мирные люди, которых мы обязаны защищать.

Конте недоверчиво уставился на него:

— Вы хотите сказать, что одобряете мои действия?

— Конечно, одобряю, — произнёс адмирал. — На вашем месте я поступил бы точно так же.

— Но… Тогда я ничего не понимаю. Ведь это вы дали ход рапорту Эспинозы. И вы же утвердили состав комиссии, в которую вошли… э-э… — Конте замялся в нерешительности.

— Такие же самодовольные ничтожества, как и сам Эспиноза, — докончил за него адмирал. — Всё верно, бригадир, вас подставили. И сделали это мы с начальником Генерального Штаба. Я очень сожалею, что с вами так жестоко обошлись и приношу вам всевозможные извинения, которые, надеюсь, вы примете и не будете держать на нас зла. Мы поступили так по суровой необходимости — сейчас вы нужны нам, и нужны именно в роли опального офицера, жертвы закулисных интриг верховного командования.

— Зачем?

— Скоро поймёте, не горячитесь. Прежде всего, вы в курсе, что говорят об этом расследовании офицеры Корпуса?

— Говорят разное, — неопределённо сказал Конте.

— Да, разное. И это естественно. У каждого человека есть друзья и враги, доброжелатели и злопыхатели, сторонники и противники. Но даже многие из лагеря ваших противников признают, что это дело шито белыми нитками, и кое-кто из высоких чинов Генерального Штаба стремится погубить вашу карьеру. Дескать, некоторые пердуны-адмиралы до дрожи в коленках боятся восходящей звезды Корпуса и готовы на всё, чтобы заставить её померкнуть, а то и вовсе исчезнуть с небосвода… Кстати, как вы восприняли позицию в вашем деле адмирала Росси?

— Я был огорчён, — коротко ответил Конте.

Это было ещё мягко сказано. Он не сомневался, что главнокомандующий Девятым флотом поддержит его, и был потрясён до глубины души, когда тот отмолчался, а позже отказал ему в приёме…

Адмирал Ваккаро улыбнулся:

— Думаю, вам приятно будет узнать, что ровно две недели назад адмирал Росси в этом самом кабинете метал гром и молнии, отстаивая вашу правоту. Своей запальчивостью он чуть было всё не погубил, и мне пришлось в спешном порядке, без санкции начальника Генштаба, посвятить его в наши планы. Он вынужден был признать, что просто грех не воспользоваться таким случаем. Хотя кроме вас у меня на примете было ещё несколько офицеров, вы имели перед остальными два важных преимущества. Во-первых, против вас не нужно было фабриковать обвинение, стоило лишь тенденциозно подобрать состав комиссии. Во-вторых же, вы идеально подходите для этого задания.

— Что за задание? — спросил Конте.

Адмирал Ваккаро облокотился на стол и сплёл перед собой пальцы рук.

— Надеюсь, вы слышали об адмирале Сантини?

Поскольку вопрос был чисто риторический, Конте не стал отвечать «так точно», а лишь молча кивнул. Конечно же, он слышал, ещё бы не слышать. Его самого нередко сравнивали с Фабио Сантини, который в своё время тоже был восходящей звездой Корпуса. Вице-адмирал в тридцать пять лет, адмирал — в тридцать восемь, заместитель командующего, а потом и командующий элитным Девятым флотом, гениальный стратег и тактик, герой битвы при Кашимбу, Сантини был кумиром всех юношей и девушек, решивших посвятить себя военной службе. На последнем курсе академии Конте прослушал короткий цикл его лекций по тактике орбитального боя и до сих пор сохранил яркие воспоминания об этом в высшей степени незаурядном человеке. Фабио Сантини прочили блестящее будущее; возможно, сейчас он сидел бы на месте адмирала Ваккаро или даже самого начальника Генштаба, но… Одиннадцать лет назад Сантини женился на племяннице дона Микеле Трапани и тем самым поставил крест на своей карьере.