Эйв Дэвидсон - Сын Неба. Странствия Марко Поло

— Жемчужины!

Все подняли головы и посмотрели на Никколо.

— Жемчужины! Жемчужины! Вот о чем речь! В свитке великого хана сказано: «Отведай моря там, где нет моря…» А откуда берутся жемчужины? Они берутся из раковин, оплодотворяемых свежей дождевой водой! Так? Дожди их оплодотворяют! А где? Где? В море! Так?

Марко задумчиво нахмурился. Затем быстро перевел спутникам слова своего отца. Никто, похоже, ничего не понял. Кроме, разумеется, ученого Вана, который немедленно возразил:

— О нет, старший господин Никколо. Вовсе не так. Жемчужин в устрицах порождают вовсе не дождевые капли, а вспышки молнии. Свидетельство тому наши катайские рисунки и гравюры, где изображаются небесный дракон и небесный жемчуг…

Но Никколо лишь досадливо махнул рукой на достоверные данные восточной науки.

— Неважно! Ведь жемчужины происходят из моря. Так, сын мой Марко? А, брат Маффео?

Марко кивнул. С неохотой. Что сказал? Ничего не сказал.

Кивнул и дядя Маффео. Потом немного пожевал свою седую бороду и ответил:

— Из моря? Ну да, из моря. Жемчужины? А почему жемчужины? Почему, скажем, не янтарь? Или не амбра? А почему, скажем, не раковины каури? Те, которыми пользуются вместо серебра или золота — или вместо этих забавных денег великого хана. Жемчуг, янтарь, амбра, каури — все это происходит из моря. Ну и что? Здесь-то нет никакого моря… — И, словно в подтверждение, Маффео развел загорелыми руками.

— Лично я не вижу никакого моря. Не вижу ни каури, ни янтаря. И жемчужин. Ты что, намерен искать их… — Тут голос изменил Маффео. Он обвел руками окрестности, а запекшиеся губы лишь изобразили последнее слово: — …здесь?

Вокруг же высились сухие и безжизненные скалы.

Прошли еще сутки… неделя… месяц… а путники все следовали за звоном хрустального колокольчика по горным тропам.

— А как насчет соли? — спросил наконец Марко.

— Что насчет соли? — устало осведомился его отец.

— Разве соль не имеет вкус моря? И разве травник Хуа То не сказал, что в этих краях есть горы черной соли?

— Соль… жемчужины… Устал я от этой игры в догадки, — сказал Никколо, перебирая свои нефритовые четки. — Что нам теперь — вечно бродить по этому безлюдью, пытаясь решить загадку проклятого свитка? Пока наша одежда не станет лохмотьями, а мозги не обратятся в пыль?

— Спрошу-ка я у травника насчет этих соленых гор. Может статься, они и дадут нам ответ — или хотя бы лекарство от подагры для великого хана, решил Марко. И погнал запыхавшегося коня вперед, оставляя отца устало перебирать свои четки.

— Загадку? — спросил сфинкс, высовывая голову из переметной сумы. Кто-то хочет поиграть в загадки?

— В моей ничтожной фармации, о младший господин, есть более двух тысяч лекарств, — ответил Хуа То на вопрос Марко. — Среди них — и сильнодействующая черная соль, найти которую можно лишь в скалах этих западных гор, где мы оказались. Будь я и впрямь здесь, я отбил бы кусочек черной каменной соли — к примеру, вон там — и дал вам попробовать…

Марко кинул кусочек себе в рот. Точно! Вкус моря!

— «Отведай моря там, где нет моря»! — вскричал он. — Вот и решилась одна из загадок свитка великого хана! Наконец-то мы на верном пути!

— Одна из загадок… хочешь поиграть в загадки? — снова подал голос сфинкс, на сей раз целиком выскакивая из переметной сумы. Золотистое тельце его заметно дрожало.

— В самом деле, прелестный сфинкс, загадай-ка ты мне загадку, снисходительно усмехнулся Марко, ероша нежный пух на голове маленького создания.

— Скажи, отчего дрожит сфинкс из дремотно-жарких пустынь?

— Ну… от холода, наверное, — ответил Марко.

— Холод уже не первый день меня кусает, — пожаловался сфинкс. — А дрожать я начал только сейчас.

— Быть может, ты дрожишь от волнения? Оттого, что решилась загадка свитка про вкус моря? Нет? Ну, тогда это очень хитрая загадка… Пожалуйста, милый сфинкс, скажи мне ответ.

— Ответ лежит здесь, в твоей переметной суме, — сказал сфинкс. — При одном упоминании о горах черной соли этот любопытный ковер, что до той поры служил мне уютным гнездышком, вдруг свернулся, будто живая кобра, — и оставил меня дрожать от лютого холода!

— Прости, о гордый сфинкс, но ты должен был сразу мне сообщить! вскричал Марко.

— Сфинксы ничего не сообщают. Они спрашивают.

Марко заглянул в переметную суму и убедился, что сфинкс не сочиняет. Вот красновато-золотистый тибетский ковер, на котором те же рунные символы «шипа», что и на амулете Оливера, а также на загадочном свитке великого хана. Прежде он защищал сфинкса от ледяных ветров, а теперь свернут и напряжен, будто готовая к броску змея. И стоило Марко отвести в сторону верхний клапан переметной сумы, как ковер вдруг метнулся вверх — в разреженный воздух.