Дмитрий Воронин - Трон Торна

— Спешил? — удивился Тоддт. — Я всегда думал, что Серый подобен духу, что всегда появляется в нужном месте и в нужное время.

— Отнюдь нет, — пожала плечами Айрин. — Серый Паладин — порождение магии, но сам по себе к магии никакого отношения не имеет. То есть его меч, доспехи и тот факт, что он находится среди людей, есть явления магические. Однако сам он не волшебник и не может применять заклятия — никакие. Единственная его способность, объяснить которую пока невозможно, это то, что он чувствует вампиров, нежить и прочие порождения зла за много лиг, и неизменно устремляется туда. Но, хотя он не испытывает усталости и не нуждается во сне, передвигается он не быстрее верхового. Немало случаев, когда Серый не успевал. Еще он каким-то образом чувствует, насколько велика опасность — схватки с одиночным вампиром или парой бродячих трупов его обычно не привлекают, разве что он оказывается совсем рядом.

— Прошу прощения, Айрин, — Ильтар, кожа которого сейчас больше обычного отливала зеленью, что соответствовало покрасневшему от стыда человеку, встрял в разговор. — Кое-что из того, что ты говоришь, мне неизвестно. Откуда ты так много знаешь о Сером Паладине? Или тебе в своих странствиях приходилось сталкиваться с ним?

— Увы, нет.

— А мне доводилось однажды сражаться с ним плечом к плечу. Это жуткое зрелище, его меч рассекал даже сталь, а доспехи казались несокрушимыми. Он был весь наполнен магией и, как мне кажется, обладал куда большим могуществом, чем можно судить по твоим словам.

— И все же права я, Ильтар. В тот раз… Ходили слухи, что в тех краях видели Серого Паладина, а я не раз слышала, что он появляется лишь там, где особая нужда в его силе. Я пересмотрела все записи и собрала все, что можно найти о Паладине. Мне и самой очень жаль, но магии в нем не больше, чем в тех заклятиях, что наложены на его оружие и броню.

— Позвольте прервать ваш спор, — барон Тоддт примирительно поднял руки. — Я понимаю, что благородный эльф и сания способны обсуждать эту тему до утра, которое, кажется, скоро наступит. Хочу сказать, что Серебряный Бор не так уж и далеко отсюда. И там, кстати, живет мой старинный приятель, барон Йож де Тарфакс, мы с ним получили рыцарские шпоры в одной и той же битве. Думаю, вам вполне может пригодиться помощь его лесничих, не правда ли?

— Это отличная мысль, дорогой барон, — обрадовался Рон. — Вы правы, помощь лесничих, хорошо знающих округу, может оказаться весьма полезной. Я буду признателен, если рекомендательное письмо к…

— Простите, сэр Сейшел, но я имел в виду отнюдь не письмо. Признаться, я столь же не великий мастер писать, сколь и красиво говорить. Поэтому я сочту своим долгом лично сопроводить вас в те края и высказать барону де Тарфаксу то, что вы желали бы видеть написанным на пергаменте.

Рон бросил взгляд на своих спутников. Айрин, похоже, была совсем не прочь принять барона в число спутников, пусть и на небольшой отрезок пути. Ильтар, напротив, был явно не в духе, хотя причиной этому, видимо, были воспоминания о наложенных на него чарах. Принимая участие в разного рода авантюрах, эльф не мог не понимать, что спутник, ловкий в обращении с оружием, да еще и имеющий за своей спиной десяток лихих рубак (а кто сомневается в том, что барон возьмет в дорогу кого-то из своих молодцов?), никак не будет лишним в случае драки. Рону же барон понравился с самого начала. Поэтому он улыбнулся и кивнул.

— Мы рады будем вашему обществу, барон, и примите мою искреннюю благодарность за вашу помощь. Завтра на рассвете мы отправляемся. А сейчас прошу простить, но мне кажется, Айрин необходимо отдохнуть, да и все мы нуждаемся в паре часов хорошего сна…

Сумрак ласково обтекал его, скрывая под своим серьщ быстро темнеющим покровом. Густо растущие деревья представляли почти идеальную маскировку, и, будь там, на берегу, сотня настороженных воинов, вряд ли хоть один из них сумел бы заметить Тарсиса.

Трудно заметить вампира, когда ему хочется спрятаться.

Особенно если смотреть только себе под ноги.

Толстая ветка, прогнувшись под тяжестью его тела, все же держалась. Тарсис иногда искренне жалел, что, превращаясь в летучую мышь, он не может превратиться в ма-а-аленькую мышь — только в здоровенную, по всем законам природы не способную даже на жалкое подобие полета. Впрочем, говорят, и великие драконы были слишком крупными, чтобы летать. А ведь летали же…