Урсула Ле Гуин - Порог (сборник)

Каждый раз, проходя мимо городской платной конюшни, я вспоминаю, как Брюв верхом на том красивом молоденьком гнедом жеребце выезжал на берег моря в то предпоследнее лето. Каждый раз передо мной одна и та же картина.

Хэмблтоны, устроив пикник у себя во дворе, оплели жатой бумагой, красивой, белой и синей, всю ограду и на каждое дерево в саду привязал флаг. Уилли Уэйслер все твердил, что надеется успеть записаться добровольцем, поскольку война вряд ли скоро кончится.

— Даже если мне только шестнадцать, я все равно уже достаточно большой, чтобы убивать фрицев, правда, мам?

— Угу, достаточно большой дурак! — резко сказала его мать.

И она тоже права. При всех говорить о том, что ему хочется "убивать фрицев", когда у него такая фамилия, когда его предки немцами были! Но мне все-таки было очень неприятно, что мать Уилли назвала его дураком при мне и при маме. Женщины вечно подобным образом разговаривают со своими сыновьями, словно презирая их за то, что мальчики выросли и стали настоящими мужчинами, хотя, собственно, матери обычно к этому и стремятся. А мужчины этим гордятся. Уилл Хэмблтон увел Дики куда-то за дом прямо во время пикника, чтобы выпороть его за какую-то очередную мерзость, убедившись сперва, что всем известно, насколько отвратителен его сын и его абсолютно необходимо выпороть. Он также постарался, чтобы Дики понял, что все о его проступке знают. По-моему, чистейшее бахвальство.

Даже Мэри то и дело дает понять всем, какой Кол негодяй, тогда как бедный малыш всего-навсего играет, как щеночек. Его и нужно-то всего-навсего приласкать да доброе слово сказать, но как раз этого Мэри и Бо ни за что не сделают. Считают, что так нужно. А на самом деле настоящая хулиганка в этой семье — Дороти. И я очень рада, что она дружит с Лили. Лили чересчур мечтательная, рассеянная, живет какой-то своей внутренней жизнью, проплывая мимо реальной действительности, словно маленький мотылек.

— Городской ребенок, — сказала мама, когда мы впервые приехали в Клэтсэнд. — Никогда даже платьице не испачкает. Словно и земли-то не касается!

— Я знаю, мам, что я-то была порядочной грязнулей, — заметила я.

— Так ты же не была городским ребенком, — возразила она. — В тех краях, где ты родилась, и до соседнего дома было миль тридцать.

— Значит, я грязнуля от рождения! — сказала я, но моя шутка ее не рассмешила. Мама всегда держится достойно. Вот и теперь она даже не улыбнулась. Она выглядит усталой. До этого года она никогда не выглядела усталой. Я знаю, она довольна, что я сменила ее на посту заведующей почтой. Я бы очень хотела, чтобы она снова занялась строительством на Бретон-Хэд на нашей Земельной Собственное!!! она ведь всегда этого хотела Я предложила ей прогуляться туда, расчистить родник, но она прогулку отложила. А мне бы так хотелось ее хоть немного приободрись! Если она не станет заниматься строительством, то пусть бы лучше жила с нами, но она слишком независимая, Эти ее комнатушки над бакалейной лайкой кажутся мне теперь такими тесными, темными Такими же темными, как ее жизнь.

Я чувствую эту тьму, эту беспросветность, когда я с нею рядом. Но все же я знаю: она мною гордится. И это та основа на которой я стою, которая не дает мне упасть Всплески фейерверка — словно хризантемы, распускающиеся и опадающие в темноте. Я все время вижу перед собой этот фейерверк на ночном берегу и волны, сверкающие разноцветными искрами. Я вижу Брюва, скачущею галопом в закатный час на своем молоденьком жеребце вдоль самой кромки воды куда-то вдаль, вдаль…

— Ну что ж, теперь, пожалуй, пора и тост произнести, — говорит Уилл Хэмблтон, вставая в конце длинного стола, за которым расселись участники пикника. — За новою владельца отеля "Экспозишн"!

Чтобы уж никаких сомнений не осталось в том, кто в Клэтсэнде является "великим белым вождем"! Я никогда не понимала, как это маме удается гак легко с ним ладить. Она, разумеется, не спустит ему ни одной глупости, и он это прекрасно знает, по-моему. Но когда он начинает теснить меня своей бочкообразной грудью, и его жирная рожа нависает надо мной, и я слышу ею голос типичною краснобая, я теряю терпение. И еще меня донимает вечное воркование его жены, этой дуры Дави! И я терпеть не могу его противных, наглых, крикливых сыновей и эту маленькую воображалу Ванту!

С дочерью Хэмблтоны ведут себя совершенно иначе, чем с сыновьями: они превозносят ее за то, что она стала именно такой, каких они обычно презирают! Этаким маленьким нарядным попугаем Ванита — хорошенькая девочка, но господи! Это кривлянье, эти поклоны и реверансу, эти кружевные гофрированные манжетки!