Варвара Клюева - Магия обреченных

По злой иронии судьбы правитель Плоскогорья был неисправимым авантюристом.

Можно ли представить себе участь печальнее, чем участь авантюриста, рожденного в эпоху торжества порядка и стабильности? Не будь Кармал всесильным монархом, его ждала бы очень ранняя и скорее всего очень неприятная смерть. Но он по крайней мере имел бы возможность умереть, теша себя иллюзией собственной значительности. Ранняя смерть хороша тем, что обреченный просто не успевает преисполниться мудрости и понять, насколько малозначимы все его попытки что-либо изменить, как, впрочем, и сам факт его существования. Но, дожив до тридцати, лишаешься и этого скромного утешения.

Как прикажете изменять мир, погрязший в рутине мелочных дел и тупого обывательского самодовольства? Мир, обитатели которого твердо уверены в завтрашнем дне – при условии, что будут бессмысленно, но добросовестно исполнять свои скучные обязанности. Мир гнилого болота, не подозревающий о приближении окончательной и бесповоротной гибели.

Впрочем, угроза гибели, сгущавшаяся над миром, владыку не волновала. Имейся хотя бы маленький шанс, что гроза разразится в его правление, Кармал, пожалуй, приплясывал бы от нетерпения. Его существование по-настоящему отравляли скука, предсказуемость, монотонная размеренность жизни. Душа его жаждала перемен, остроты ощущений, разнообразия и насыщенности чувств. И если утолить эту жажду можно только ценой страданий, смерти и хаоса, что ж, Кармал готов заплатить любую цену.

К несчастью, такой возможности у него нет. Трясина, затягивающая его мир, со временем уничтожит все, но сделает это очень неспешно, с методичностью и основательностью заглатывающего жертву харлифа. Не одолеть ее, не поторопить. Остается обреченно ждать – Меур знает, сколько столетий. Может, праправнуки Кармала и увидят конец света, но самому Кармалу предстояло только чахнуть от тоски и безысходности. Как ни бейся, ни барахтайся, ни кричи, плоды любых усилий бесследно поглотит болото.

Смириться бы владыке с неизбежным, принять все как есть и успокоиться, но не таков Кармал. Все годы своего владычества – а их уж скоро дюжина – неустанно ищет он, как бы болото взбаламутить. И вот, кажется, появилась надежда. Крохотная, призрачная, неверная, как огонек светильника на ветру, не надежда даже, а проблеск ее. Но после стольких бесплодных лет поисков владыка рад, точно заплутавший в ночи путник отблеску далекого костра.

Вот уже который день не находит Кармал места от нетерпения, ждет своего первого советника. Ждать еще долго – путь в горы неблизок и труден, и вернется Соф Омри не раньше чем во второй четверти следующей луны. А владыка не может ничем себя занять, утратил сон, аппетит, вкус к развлечениям, стал желчен и раздражителен. Слуги и придворные уже шепчутся за его спиной, не зная, что и подумать. Их господин заболел? Но телесное здоровье правителей Плоскогорья уже больше двух веков оберегает магия Верховных лордов, и за это время придворным лекарям ни разу не пришлось прибегнуть к своему искусству. Сердечный недуг? Но владыка волен забрать в наложницы любую деву, какую пожелает. Душевная хворь? Ох, не приведи Меур!

Кармал видел тревогу челяди, но ничего не предпринимал, чтобы ее рассеять. Пусть поволнуются, им полезно. Глядишь, в заплывших жиром мозгах начнется хоть какое-то шевеление. Куда это годится: на всем Плоскогорье не отыскать государственного мужа, у которого хватило бы ума и воображения понять и оценить мечту владыки! Насколько легче прошла бы пытка ожиданием, если бы у Кармала была возможность обсудить свой безумный замысел с единомышленником! Но во всем дворце да и во всей стране в великую тайну владыки посвящены только двое – лорд Региус и ничтожная наложница. Придворный маг, хоть и ценит роскошь, которой окружают себя нагорны, но, как всякий сгорн, считает их низшими существами. Бездарями. С ним по-дружески не поболтаешь. А с Алмелью владыка и так уединяется так часто, что все женщины его гарема задыхаются от ревности и ненависти к «наглой выскочке». Пока еще страх перед повелителем (а вероятнее – перед лордом Региусом) удерживал разгневанных жен от покушений на жизнь удачливой соперницы, но известно же: если женские чувства кипят, не находя выхода, рано или поздно жди взрыва. Против взрыва Кармал ничего не имел, но не ценой потери Алмели. И потому уже третий день терпел, не посылал за любимой наложницей.

Однако терпение владык – штука ненадежная. Промаявшись без сна половину послеобеденного отдыха, Кармал пришел в такое раздражение, что позволил себе потревожить сон придворного мага.