Раймонд Фейст - Дочь Империи

Ближайшие к нему зрители в тревоге отшатнулись, и многие не удержались от возгласов. Прекрасное видение повторило путь, проделанный Теани часом раньше, и приблизилось к подушкам, лежащим напротив Мары. Бесплотные двойники обеих женщин сидели и беседовали. Мара разглядывала собственный образ, поражаясь тому, насколько спокойно она держалась перед Теани. Даже теперь, когда она созерцала эту сцену со стороны, ее сердце забилось чаще, а ладони вновь увлажнились: воспоминание о минутах мучительного смятения едва не вырвало ее из оцепенения. Однако тогда ей удалось не обнаружить своих чувств перед куртизанкой, и сейчас у зрителей, наблюдавших за результатами магических трудов Всемогущего, сложилось отчетливое впечатление, что молодая женщина, сидящая лицом к лицу с особой более низкого ранга, исключительно уверена в себе. Может быть, именно поэтому наложница Джингу поддалась на ее блеф и поверила в существование документа, подтверждающего, что она шпионила в пользу Анасати.

Вслед за этим все увидели, что Теани вызывает из коридора Шимицу. Хотя призрак не издал ни звука, слова легко читались по губам, и мгновением позже появился первый сотник. О содержании их разговора нельзя было догадаться, но выражение лица Теани внезапно изменилось: оно дышало такой звериной злобой, что некоторые гости задохнулись от удивления. Шимицу неожиданно покинул сцену действия, и все увидели, что Теани вытащила нож из рукава платья. Без всякого видимого повода она сорвалась с места и напала на призрачную Мару, нанося ножом удар за ударом. Какие бы оправдания ни приводил Джингу, теперь уже не оставалось сомнений в том, что женщина, состоявшая в услужении у Минванаби, покушалась на жизнь властительницы Акомы. А это означало, что гарантии безопасности, данные властителем Минванаби, были грубо попраны.

Впервые на памяти любого из имперских властителей Джингу выказал признаки страха: он побледнел, над верхней губой выступил пот, а тем временем перед ним продолжалось воссоздание драмы, разыгравшейся часом раньше. Сотник Шимицу вернулся в комнату и после краткой ожесточенной стычки получил рану от ножа Теани. Все зачарованно наблюдали, как он отшвырнул наложницу за порог балкона; беззвучно развалилось деревянное ограждение, а потом проломились доски настила, и Теани полетела навстречу смерти, оставив в памяти каждого лишь образ призрачного лица, искаженного ненавистью, ужасом и безумным страхом. На мгновение показалось, что в битком набитой комнате остановилась жизнь и все оцепенело. Затем некоторые гости, полагая, что драма завершилась, испуганно зашушукались. Улучив момент, Мара бросила взгляд на властителя Минванаби. Сейчас у него на лице можно было прочесть многое. Как видно, он лихорадочно искал выход из бедственного положения, в котором очутился; в маленьких глазках еще светилась слабая надежда. Ход его рассуждений был ясен: пусть даже Теани и повинна в предательстве, но ведь Шимицу убил ее и тем самым восстановил честь господина. Если бы на этом все закончилось, Джингу был бы спасен. Но на лице Всемогущего нельзя было прочесть ни осуждения, немилости. Магический клубок продолжал разматываться, и вот уже первый сотник войска Минванаби, встав в центре комнаты, принял боевую позицию и начал наступление на властительницу Акомы.

Джингу напрягся, словно над ним уже занесен меч палача. Широкая спина Шимицу загораживала Мару, так что никто в комнате на имел возможности догадаться, что именно она ему сказала. Впрочем, обоими было произнесено всего лишь несколько слов; затем меч воина поднялся и быстро опустился. Видно было, как перекатывается и уворачивается Мара, загнанная в угол между сундуками. И вот уже гости, которые оказались рядом с хозяином, начали, как бы невзначай, потихоньку отодвигаться, словно позор заразен и эту заразу можно подхватить при случайном прикосновении.

Смелое вмешательство Аракаси увенчало дело, и все присутствующие один за другим устремили на властителя Минванаби осуждающие и презрительные взоры.

В давящей тишине Элгахар пробормотал несколько фраз, и мистическое бледно-голубое сияние потухло. Преодолев наконец стеснение в груди, которое не отпускало ее с самого начала магического представления, Мара глубоко вдохнула, но все еще не могла унять дрожь от пережитого страха и неизвестности. Угроза, нависшая над ней, еще не миновала.

В глазах Имперского Стратега, стоявшего рядом с властителем Минванаби, горел дьявольский восторг. Пожав плечами, так что сверкнула богатая вышивка мантии, он отчетливо проговорил: