Аграфена: Судьба! Я против... (СИ)

— А кто така эта… выхухл а ?

Маняшка поглядела на меня и осуждающе покивала головой.

— И чему теперь в школе учат? Выхух о л, Наташка, это такой зверь невиданный, очень злой и опасный. Все знают.

— А Вы видели его? — с подобающим трепетом в голосе спрашиваю хозяйку.

— Ну ты даешь, Наташка, я ж сказала зверь невиданный, где мне его видеть?

А и правда, где? Логика железобетонная — никто не видел, но все знают. Как Дед Мороз.

Я снова посмотрела на влюбляющуюся пару и просто ошалела. Пушок, которому видимо надоело, что его отвлекают от ответственного дела детопроизводства, поднял оскаленную морду с разорванной в драке губой и посмотрел на меня. В его зелёных глазах я увидела желание придушить, сжечь и лапой прах растереть. Я даже отшатнулась. А котяра, по-видимому, поняв, что уходить мы пока не собираемся, решил все взять в свои руки, вернее зубы. Что и с успехом проделал — ухватил свою суженую зубами за шкуру и понёс за дом. Маняшка сначала посмотрела вслед удаляющейся паре, потом на меня и сказала:

— Самый настоящий выхух о л. — после чего степенно прошествовала в дом. Я за ней.

Пробудившийся организм требовал пополнения калорий, подчиняясь настоятельному требованию подошла к холодильнику и распахнув дверцу оглядела полки:

— Мда-а… — сказать, что здесь мышь повесилась было бы возмутительной ложью, так как ни одна уважающая себя мышь не поселится в такой кормушке, где из продуктов наблюдается только полбутылки морковного сока и яйцо. — Вот же черт! — придётся идти на поклон к Маняшке. Или все же сгонять в магазин за провизией? Тяжко вздохнув, закрыла холодильник и пошла делать ревизию финансам. В этом плане оказалось ничуть не лучше, мой кошелёк вообще мне напоминает луковицу, как только откроешь, так сразу слезы и наворачиваются. И хотя рацион у меня довольно умеренный, квартирная плата невысокая, есть работа в качестве ночной няни, где я дежурю через ночь (спасибо Тамаре Андреевне — директору детского дома), денег у меня почти никогда нету. Наверное хозяйка из меня никогда не получится. Если бы мне не помогали, не знаю как бы я выживала. Слава Богу, людей хороших в моей жизни было не мало. Начиная с Тамары Андреевны, которая после моего третьего воспаления лёгких, по совету нашего доктора, отвела меня на каток, где я встретила ещё одного хорошего человека — моего тренера. Ванда Сигизмундовна была довольно молода по возрасту, но тренером была великолепным. От того, что она была моложе всех, работники катка и тренеры звали её просто Вандочка. Когда меня, хрупкую, мелкую и застенчивую, Тамара Андреевна с силой вытащила из-за широкой спины, где я пряталась от всех незнакомых людей и поставила перед миловидной худенькой женщиной, та встала передо мной на колени, чтобы сравняться со мной ростом, заглянула своими добрыми, весёлыми глазами в мои и сказала:

— Здравствуй, красавица. Меня зовут Ванда Сигизмундовна, хочешь я сделаю из тебя прекрасную принцессу? — И я сразу же захотела.

— Хочу, Вандочка Сеудовна, очень хочу.

Рядом кто-то фыркнул, потом засмеялись ещё несколько человек и, с моей лёгкой руки, тренера, не иначе, как Вандочка Сеудовна стали называть все.

И ещё один человек стал самым особенным в моей жизни, самым необходимым — Шурик, но о нем отдельный разговор. Так что отбросив все мысли в сторону я отправилась приводить себя в порядок. Вода в умывальнике была холодная и я сначала поёживаясь поплескала себе в лицо, а потом уже начала умываться. Вытерлась, посмотрелась в зеркальце на умывальнике, из которого на меня таращилась сонными зелёными глазами бледная, белобрысая, лохматая особа с нежными голубыми тенями под глазами. Креативненько так, можно на косметике сэкономить. Похлопала легонько себя по щекам, в надежде, что появится румянец, а потом махнула рукой на свой внешний вид, не на выставку же собираюсь, а с соседний магазинчик. Как вернусь, потом уже наведу марафет, как положено.

У входа на каток, переминаясь с ноги на ногу, стоит Витюша.

— Кого ждём, Краса-Девица? — спросила я своего бывшего, не притормаживая. Он пристроился рядом со мной и в помещение мы вошли вместе. Я повернулась к нему:

— Чего ты хочешь, Виктор?

— Ничего, — ответил парень, потом задумчиво посмотрел на меня, — Наташа, ты меня презираешь, — и сказал это даже не вопросительно, а как будто просто констатировал факт.

— Не презираю, а очень сильно злюсь. Улавливаешь разницу?