Кристофер Сташефф - Чародей как еретик

— Отец Мило! Ну не славно ли вновь увидеть вас!

— Эй, братец Бриго! Ты все такой же обжора!

И встретив гостей радостью и весельем вместо дубин и кинжалов, кинулись с ними обниматься.

Во главе всех шагал отец Боквилва, громовой голос которого перекрывал всех остальных:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать, братие! Мы преисполнены радости видеть вас!

— Что ж, мы тоже рады вам, — улыбнулся старший из гостей, ухватив Боквилву за плечи и отстраняясь, чтобы получше рассмотреть его. Затем улыбка исчезла. — Но все-таки вы нехорошо обошлись с нашим аббатом, отец Мэтью.

— Ни слова об этом, отец Том! Ни слова! — отец Боквилва обнял гостя за плечи и повел в сторону дома. — Отец Арнольд и брат Отто все утро старались, чтобы приготовить для вас добрую трапезу, и вы должны отведать угощенье, прежде чем мы скажем о деле хоть слово!

Обед получился по-настоящему праздничный; монахи, не видевшие друг друга уже с месяц, смеялись и болтали. По обоюдному молчаливому согласию об аббате даже не вспоминали до тех пор, пока отец Том, отдуваясь, не отодвинулся от стола, усердно работая зубочисткой.

— Уф! Монастырская трапезная истосковалась по тебе, братец Отто!

— Это всего лишь скромный обед, — довольно улыбнулся брат Отто. — Ничего, кроме хлеба, сыра и яиц. Если вы посетите нас на следующий год, не сомневаюсь, мы угостим вас и мясом.

— Так долго? — отец Том поднял брови. — Полно, брат! Если вы вернетесь с нами, ты сможешь показать свое умение и на свинине, и на доброй говядине уже сейчас!

— Так значит, вы хотите нашего возвращения только ради брата Отто и его искусных приправ? — в тон ему отозвался отец Боквилва.

— Время для шуток прошло, отец Мэтью, — отец Том с серьезной миной снова придвинулся к столу. — Ты принес обет повиновения нашему аббату, так вот, теперь он велит тебе вернуться в его дом.

Посол вытянул из-за пазухи свиток и положил его перед отцом Боквилвой. Тот даже не пошевелился.

— Открой, если ты сомневаешься в моих словах! — настойчиво приказал отец Том.

— Вовсе не сомневаюсь, отец Том, — тихо ответил Боквилва. — Но мы связаны и другим обязательством, которое превосходит даже наш долг перед милордом аббатом.

— Не может быть такого. О каком обязательстве ты говоришь?

— Наш долг перед Папой.

— Папа не властен над Греймари, — тут же возразил другой монах, — и никогда не был властен.

— Вот как? — с улыбкой посмотрел на него отец Боквилва. — И откуда же ты узнал об этом, брат Мелансо?

— Как!? Аббат, отец наш, сказал нам об этом!

Отца Боквилву так и подмывало колко ответить, но он сдержался и произнес только:

— Мы считаем, что он ошибается.

— Он не может ошибаться, он — аббат, — мгновенно парировал отец Том.

— Не может? — отец Боквилва снова повернулся к нему, удивленно вскинув брови. — Так значит, он непогрешим?

— Уж наверное, не в пример мудрее тебя! — покраснел отец Том.

— Это почему же? Он был избран не Богом и не за свои познания, отче, — он был избран всей братией, по полному согласию, и в основном за его умение заставить нас трудиться сообща во славу Божью, а вовсе не за теологические суждения.

— Избрав его за первое, ты избрал его и для второго!

— Я выбирал его аббатом, а не королем, святой отец, — покачал головой отец Боквилва.

Отец Том выпрямился, его лицо потеряло всякое выражение.

— Ну вот, мы и добрались до самой сути. Наш добрый лорд аббат не ищет королевской власти, отец Боквилва, он всего лишь хочет, чтобы Их Величества руководствовались добродетелью.

— Quid est, [3] То есть (лат.) — прим. перев. когда он решит, что их действия неправильны, они должны будут отступиться, — перевел на свой лад отец Боквилва.

— А разве это неверно?

— Вообще-то, верно, — кивнул Боквилва, — пока не приведет к тому, что лорд аббат пожелает, чтобы его указания Их Величествам поступать так-то и так-то беспрекословно выполнялись.

— И что же в этом плохого? — вызывающе спросил отец Том.

— А то, что у нашего лорда аббата возникнет искушение править, — сказал, как припечатал, отец Боквилва. — В то время как его удел — дела духовные, но не мирские.

— Но мир должен жить в согласии е духом!

— Должен, но по доброй воле, а не по принуждению. Когда добродетель торжествует силой, она перестает быть добродетелью.

— Так говоришь, наш аббат не прав? — проворчал низенький, мускулистый монах.

— Я говорю, что он близок к тому, чтобы согрешить, — невозмутимо ответил отец Боквилва.