Алексей Гамаюн - Цена короны

— Благодарю, почтенный, — Тэм покачала головой. — Но я предпочла бы обсудить все прямо здесь. Прежде всего, нужно успокоить ваших односельчан. Негоже, если они будут ждать, пока я воздаю должное искусству вашей супруги. Вы со мной согласны? А вот когда мы выясним, откуда взялся осклизг, убедимся, что вашей деревне ничего не грозит…

— А что? — насторожился староста. — Грозит, что ли?

— Скорее всего, нет. Но ведь кто-то убил его хозяина? — наемница кивком указала на осклизга.

— Истинная правда, уважаемая! Если только паршивец тут тень на плетень не наводит.

— Скорее всего, не наводит… но в этом мне тоже хотелось бы убедиться, почтенный Кирэн. Я постараюсь выяснить, кто убийца, и понять его планы. И если он угрожает деревне — поверьте, я сделаю все возможное, чтобы вас защитить.

— Ох, уважаемая… — Кирэн развел руками. — Не знаю, как вас благодарить… Вы ж нас спасли!

Тэм улыбнулась.

— Не торопитесь, почтенный Кирэн. Может быть, вам будет не за что меня благодарить. Представьте, что у кого-то была одна-единственная цель — убить хозяина этого бедолаги. Вы им не нужны, они сделали дело и пошли своей дорогой. Ведь такое возможно, правда?..

Староста смущенно развел руками.

— …Но опять-таки, я должна в этом убедиться. Я прошу у вас только одного, — наемница бросила быстрый взгляд в сторону столба. — Я заберу у вас осклизга — пусть он покажет нам, где его хозяин… Как я понимаю, унгаров у вас в деревне не водится, так что вам он будет совершенно бесполезен. А если кто-то и вправду за ним охотится…

— Ваша мудрость сравнима только с вашей красотой, высокородная сайрис… Эй, ребята! Сайлус, Хурин! Отвяжите заморыша! Да смотрите, чтобы он вас не тяпнул…

Но осклизг даже не пытался кого-то тяпнуть. Когда веревки были развязаны, он еще некоторое время сидел у столба, шмыгая носом и поскуливая. Потом встал и заковылял к Тэм.

— Ну что, Мну? — наемница присела на корточки. — Покажешь, где убили твоего хозяина?

— Ох, да… — осклизг шумно вздохнул, опустил глаза и забормотал что-то на своем родном языке.

— Ничего себе! — воскликнул конопатый парень, раскосый, как хазг. — Вы и прозвание его знаете, почтенная?

— У всякого разумного создания есть имя, — тоном школьной учительницы отозвалась Тэм. — И любому созданию приятно, когда его этим именем называют… Благодарю вас, почтенный Кирэн. Надеюсь, вашей супруге не придется угощать нас ужином вместо обеда.

— Может, возьмете с собой ребят покрепче?

— Нет, спасибо, — наемница снова встала. — Мы с подругой пойдем одни. Лошадей и вещи мы оставим здесь. Пусть с них снимут вьюки, но не расседлывают. С жеребцом осторожнее. Вот он вполне может… тяпнуть.

Предупреждениями обойтись не удалось. Пока рыжий Сайрус держал за повод Бата, Тэм пришлось стоять рядом, поглаживая коня, а тот недобро косился на парня и прядал ушами.

— Ты и в самом деле собираешься их защищать? — тихо спросила Флайри, когда они покинули площадь.

Тэм, не обернувшись, пожала плечами. Понимать этот жест можно было как угодно.

— Туда, туда, — бормотал осклизг, указывая в сторону изгороди.

За изгородью начиналась пепельно-серая долина, изрезанная глубокими оврагами. Похоже, землетрясение обрушило какие-то подземные пустоты, и почва местами просела, местами разломилась, точно тыква, которую уронили с крыльца. Нетронутый, слежавшийся за много лет пепел уже начал каменеть, подсыхая на солнце. Тут и там торчали пыльные кустики облепихи — она тянула во все стороны крепкие подземные корни в неуемном стремлении захватить как можно земли, совершенно не заботясь, долго ли протянут молодые побеги на обезвоженной, жесткой почве. Ветер стих, стояла мертвая тишина. Лишь зловеще жужжали огромные мухи, словно изготовленные неведомыми умельцами из вороненой стали.

Пройдя немного, осклизг остановился, заглянул за куст, неведомо как вымахавший почти в человеческий рост, и бросил на Тэм взгляд, полный такого отчаяния, что слова были излишни.

— Вот и хозяин… — произнесла Флайри.

— Мертвый хозяин, — подтвердила очевидное Тэм.

Человек и вправду был мертв. Тощий, жилистый, он лежал на спине, мышцы под зеленоватой кожей вздулись: казалось, он безумным усилием пытался разорвать невидимые путы. Засохшая пленка слизи, похожая на пот, усиливала это впечатление. Волосы, тоже светло-зеленые и стянутые на макушке в хвост, отливали серебром, точно болотная осока, и только одна прядь была черной, как воронье перо.