Майкл Муркок: Древние тени

На берегу химического озера, растерянно оглядываясь вокруг и взирая сквозь очки гермошлема на мрачную безрадостную картину, стояла путешественница во времени. Над ее головой в желтоватом небе светило тусклое невзрачное миниатюрное солнце, а позади, чуть вдали, корчась в конвульсиях и мерцая призрачным светом, хрипел и стонал полуразрушенный город.

– Это конец, – прошептала женщина. – Конец жизни.

Словно желая восстановить утраченное спокойствие, она коснулась рукой стоявшей рядом машины времени, гладкого, без декора коробкообразного аппарата. Из люка машины высунулся ребенок, тоже в шлеме. Женщина протестующе замахала рукой, но тотчас же передумав, помогла ребенку спуститься вниз.

– Посмотри, что за ужасный конец ожидает Землю, – сказала она.

– А мне нравится, мама, – простодушно ответил ребенок, озираясь вокруг. – Что здесь ужасного?

Женщина пожала плечами.

– Я не удивлена, но, сказать по правде, надеялась увидеть в будущем более радостную картину.

Излив свои чувства, она перешла на деловой тон:

– Твой отец, наверное, уже беспокоится. Нам пора возвращаться. Задание выполнено, нам есть, о чем доложить Комитету.

Женщина обняла сына за плечи.

– Мы полностью использовали возможности корабля. Не станем задерживаться. Приборы показывают, что здесь отсутствует время.

Женщина содрогнулась, заметив, как одно из ближайших зданий поглотило другое и приняло новые очертания. Город издал душераздирающий звук, похожий на кашель.

Ребенок попытался снять шлем.

– Снафлз, оставь шлем в покое, – строго сказала женщина. – Воздух наверняка отравлен.

Снафлз вздохнул и раздраженно ударил ногой по корпусу корабля. Город отозвался злорадным смехом. Мальчик поежился и взял женщину за руку.

– Ты права, мама, – сказал он тоскливо. – Теперь и я вижу, здесь мало приятного.

Женщина помогла мальчику вскарабкаться на корабль, обвела тягостным взглядом город и озеро, а затем, последовав за ребенком, нырнула в люк. Оказавшись внутри машины, залитой тусклым зеленоватым светом, она подошла к пульту управления и привычным движением сняла шлем, обнажив голову с коротко подстриженными вьющимися каштановыми волосами. Из-под прямых черных бровей смотрели спокойные миндалевидной формы глаза, говорившие о выдержке и уме. И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой решительной складкой ее губ.

Пальцы женщины уверенно заскользили по пульту. Снафлз, устроившись в кресле, погрузился в работу на персональном компьютере, занявшись посильными ему вычислениями для программы возвращения корабля в далекое прошлое. Вскоре женщина отошла от пульта и удовлетворенно сказала:

– Снафлз, корабль готов к возвращению. Пожалуйста, пристегнись.

Убедившись, что ее слова не пропали даром, женщина села напротив сына, пристегнулась сама и нажала четыре из семи клавиш, вмонтированных в один из подлокотников ее кресла. Снафлз закусил губу, ухватился за ремень безопасности и тревожно заскользил взглядом по приборам на пульте.

Тем временем машина вздрогнула и издала странный свистящий звук. Зеленоватый свет внутри корабля изменился на бледно-розовый. Мальчик нахмурил брови: машина сигнализировала о том, что она не готова к старту. Не проявив заметных признаков беспокойства, женщина вернула клавиши в первоначальное положение. Освещение снова стало зеленоватым. Женщина опять нажала на клавиши. На этот раз свет внутри корабля сделался ярко-розовым, а на пульте замигали две синие лампочки. Женщина вновь вернула клавиши в первоначальное положение, отстегнула ремни безопасности и подошла к пульту. Вскоре она вернулась на место, опять пристегнулась и в третий раз привела клавиши в действие. Корабль не двигался.

– Сломалась машина, мама? – спросил Снафлз.

– Непохоже. Все приборы в рабочем режиме.

– Может, нам кто-то препятствует?

– Вполне вероятно. Мы допустили ошибку, не послав сюда сперва бабуинов.

– Но бабуины плохо переносят перемещение во времени и пространстве.

– Это верно, – нехотя согласилась женщина. – Да и потом, все считали, что на Краю Времени не сохранилось разумных существ. Ладно, скоро все прояснится. Будем пытаться давать старт машине каждый час в течение двадцати часов. Если у нас ничего не выйдет, станем думать, что делать дальше.