Вячеслав Чувашов - Наследие Мрака

Цепкий взор лазутчика приметил небольшую пещеру в самом основании возвышенности. В пещере догорал очаг, а пред ним ссутулился зеленокожий старец. Деловито склонившись, он что-то монотонно перемешивал в огромном, потрескавшемся, котле.

Путники вошли, не издав ни звука, но старец замер и не оборачиваясь, просипел, продолжая работу:

- О-о-о, чужеземцы, вы предо мной стоите в ожидании ответа, так запаситесь терпением, ведь торопиться мне некуда! Не пытайтесь понять меня, ведь со смыслом тоже, что и без, но только от обратного.

- Что он несёт? - шёпотом вопросила Мэй у некроманта.

- Не забивай голову. - Пятидесятый подошёл к мудрецу на расстояние вытянутой руки. - Ты прав старец, нам не помешают ответы на...

- Тсс, - перебил незнакомец и повернулся. - Он был абсолютно слеп, с пустыми провалами вместо глаз. Спутанные, слипшиеся волосы, прикрывали половину его обезображенного лица.

- Я чувствую твои стремления, они весьма горячи, но на этом всё. Разве способен ты говорить, донося что-то вместо слов?

- Можно я вмешаюсь? - взмолилась Мэй.

- Нет, он ведь и сам, понимает, в каком положении находится, и наше время впустую тратить больше не будет, не так ли мудрец?

- Не гневайтесь, прошу. Вам нужен хаос, вы здесь, ведь не по мою душу. А хозяев вы обязательно встретите, уверен, что не ошибётесь, только не вздумайте вертаться обратно, пока действительно не вернётесь! М-м-м...

- Эл-Зан, что ты с ним сделал? - спросила девушка.

- Наложил "Оцепенение", не убивать же почти ровесника. - Захохотал двухсотлетний эльф.

- Очень смешно. - Иронизировала Мэй.

- Так, давайте немного злоупотребим гостеприимством и двинемся дальше. Никто не против? - спросил Полтинник.

К несчастью, ему никто не возразил.

- Брат? - Мирон едва ли верил собственному взору.

- Явился... - сдержанный гнев, застыл на призрачном лице.

Алхимик воровато озирался по сторонам, но вокруг видел лишь бесконечную тьму.

- Я что, умер?

- Ещё нет, но ты шагаешь над пропастью.

- Ты, ошибаешься брат. Все ходы, что я совершаю теперь, просчитаны заранее.

- Но какова цена...

Мирон хотел возразить с присущим ему пылом, но губы плотно сжались "в нерушимый узел". Ему оставалось лишь безмолвно наблюдать, как иллюзорный силуэт почившего брата постепенно растворяется, смешиваясь с густыми чернилами этой реальности.

Алхимик, как ошпаренный вскочил с постели. - Время пришло!" - шептал он себе, будто одержимый, машинально собираясь в дорогу. Денёк обещал выдаться героическим. Сама цель предстоящего пути была едва ли по зубам любому из смертных, и ощущение собственной значимости в череде предстоящих событий будоражило его и прогоняло обрывки воспоминаний о странном сне, куда подальше.

Божественный текст, оставленный сыном МРАКА, должен без промедлений явиться миру на самой высокой точке Земли в назначенный час. Времени осталось с пригоршню, как впрочем, и всегда, но траектория пути давно выверена. Приготовления практически окончены. Осталось проверить тягу "Стального драга" и можно в путь.

Удача благоволит безумцам, что идут не оглядываясь. Летательный аппарат полностью готов к перелёту, погода просто песня и даже ветер, лютовавший ночью, спрятался в ожидании великих перемен.

Одним рывком, алхимик резко перевёл механизм в режим "активности". Стальная махина не издав не единого звука, плавно воспарила над поверхностью, безропотно повинуясь усиленным потокам руданита. Острова близ материка Ланотт, казались Мирону теперь крошечными пятнами на безграничной морской глади. Очень скоро они исчезли, скрываясь за густыми облаками, перед зачарованным изобретателем открылась чудесная игра солнечных потоков и величественный пик самой высокой горы, что покоилась далеко на Западе.

"Я уроню этот мир и заставлю его подняться заново!" - орал ликующий Мирон, жадно втягивая свежий воздух. Аппарат немного тряхнуло и набранную высоту пришлось немного сбросить. Теперь его глаза могли разглядеть множество, мелких островных государств с вечно снующими жителями. Их мелкие проблемы, дрязги и боязнь за собственную шкуру казались алхимику не выносимо смешными. Люди-муравьи забавляли и отвращали своей ничтожностью. "Многие из них проживают отпущенный срок с пустотой, не задумываясь, как же это всё-таки гадко" - думалось ему.