Далин Андреевич - Слуги Зла

Паук, привыкший присматривать за мной, ухмыльнулся и сказал Одноглазому (которого, разумеется, просто не могли звать иначе):

– Слушай, брат, мы добыли вам пожрать и сюда принесли, но сами совсем не голодные. Ты позволь Мертвецу показать нам Провалы, он обещал. Он тоже не голодный, мы вместе жрали.

Одноглазый пихнул его в плечо и кивнул:

– Если хочет, пусть идет. Только следите за вашим эльфом. Наши мальчики эльфов очень не любят.

– Ну да, ну да, – фыркнула Шпилька. – А мы не догадались.

– Наш Эльф – лешак только по имени, – сказал Паук. – Пусть Мертвец всем говорит об этом. Наш друг – человек, он за нас воевал.

Бойцы не стали возражать. Мертвец даже толкнул меня локтем:

– Ладно, Эльф, пойдем смотреть Провалы, там эльфийского прямо в избытке.

Врат Морайи больше не существовало.

Я слышал рассказы о них. О тонких линиях из истинного серебра, появляющихся от честного прикосновения на полированном граните скальной стены, и о возникающих из этих линий силуэтах Златого Древа, Звезды и Короны. О подходе к Вратам, заросшем мэллорнами. Но теперь все это стало всего лишь словами.

Арши взорвали скалу выше Врат – и этот эльфийский шедевр искусства и магии засыпала громадная груда камней, на которой уже прорастала трава и пробивался мох. Мэллорны, как видно, срубили и сожгли; никаких следов присутствия Пущи не было видно, вокруг лишь зеленел молодой багульник и цвели неизбежные крокусы, куда больше любимые орками, чем эльфами – дикие, горные, упрямые цветы, которым все равно, лежит ли снег, растаял ли, дует ли ледяной ветер с вершин. Я никогда не видел крокуса в волосах эльфийской девы. Вероятно, эти цветы прочно ассоциировались у жителей Пущи с войной в горах.

– Тут был главный вход гадов, – сказал Мертвец, ужасно ухмыляясь всем своим раскромсанным лицом. – Мы его совсем ликвиднули. Нечего их искушать.

Мои друзья согласно покивали, я тоже. Тяжело было смотреть на Мертвеца; мне все время хотелось предложить ему сухарь или кусок сыра. Сначала казалось неловко, потом я не выдержал:

– Мертвец, сыра хочешь? Очень хороший…

Мои спутники заулыбались, и Мертвец осклабился:

– Да мне бы хоть какой!

Я отдал ему сыр. На душе стало полегче.

– А почему тебя зовут Мертвец? – спросила Шпилька.

– А меня раза три убивали, – отвечал Мертвец польщено, грызя сырную корку. – Последний раз парни уже точно решили, что я совсем мертвый – а я взял да очухался. На мне, как на псе – все затягивается в момент. Вот там, где ты перевязывала, мышка – я уже и не чувствую ничего дурного.

Шпилька снизошла с высот своей прелести до того, чтобы дернуть Мертвеца за ухо – самым кокетливым образом. Задира покосился, но смолчал.

Мы обошли каменную насыпь по широкой дуге и некоторое время поднимались крутой тропинкой вверх по склону. В конце концов Мертвец вывел нас к тайному лазу в пещеры. Ходы, подобные этому, арши всегда укрывали с особым искусством – стоя в трех шагах от ворот, ни эльф, ни человек не усомнился бы в монолитности покрытой трещинами и мхом скальной стены. Рычаг, отворявший вход, создатели защитных механизмов упрятали в расщелину, такую же естественную по виду, как и весь окружающий мир. Когда лаз бесшумно отворился, и я увидел бледные газовые фонари, освещающие галерею, снова вспомнились истории об орочьем колдовстве, хотя восхищение их способностью к механике было бы более уместно.

В галерее нас остановили стражники. Около потайного прохода обычно не оставляют постоянный караул, но Морайа жила по законам военного времени – и здешним жителям не понравился мой запах. Я несколько минут стоял, прижимаясь спиной к стене, не отводя от своего горла их клинков, пока Мертвец и Паук объясняли мою роль в отряде. Зато сообразив, в чем суть, местные бойцы сменили расположение на самое дружеское – и затискали меня, как дети – котенка, рассматривая мое снаряжение с непосредственным любопытством.

– Надо быть совсем уж психом, чтобы с твоей внешностью в Провалы попереться, – заметил с некоторым уважением юный арш, чье рассеченное клинком ухо то ли украшали, то ли просто держали стоймя стальные колечки. – Ты от ребят далеко не отходи. Убьют и имени не спросят.

Замечание показалось резонным, я кивнул.

– Ничего, Эльф, – сказал боец постарше, очень спокойный. – В компании наших никто тебя сзади не ударит. Да я вижу, ты и не нервничаешь особенно…

– Я давно живу с аршами, – произнес я на языке подземелий, как смог, и двинул его по спине, вызвав у стражников приступ буйного веселья.