Наталья Шнейдер: Аларика

В голове было пусто — как будто не я, а кто-то другой резко дернул удавку, уперевшись коленом в чужую спину. Сторож захрипел. У меня перехватило дыхание. Совсем забыла, как подобные вещи действуют на таких, как я. Мужчина рвался и дергался, а я тянула шнурок изо всех сил, повиснув на нем всей тяжестью, думая только об одном — если шнур лопнет, все, что случилось до сих пор, покажется мне раем. Или если я просто не удержу удавку — он силен, а я… Стражник все же затих. Я вздохнула с усилием, словно заново учась дышать. Да, все правильно, именно по возможности чувствовать чужую боль узнают целителя. И дару все равно, что для того, чтобы выжить приходится убивать.

Теперь снять ключ. Дверь открылась с жутким скрежетом. Я успела снять нож с пояса мертвого стражника, когда из-за угла вышел еще один. А дальше все было как в тумане — тяжелый нож в руках, боль — моя и чужая, темные коридоры, кровь… Наконец, перед глазами появился портал, появившийся из ниоткуда, и я шагнула в эту черную дыру с бесформенными краями, не слишком задумываясь, куда она может привести.

На помосте посреди пышно убранного зала покоилось тело. Обезображенное язвами лицо было совершенно неузнаваемым. Богатая одежда. Меч в сложенных на груди руках. На волосах — тяжелый, усеянный камнями венец. Вопреки обычному, вокруг не было толп пришедших проститься — никого не пустили, убоявшись, что неведомая хворь вырвется из дворца и пойдет по стране. Не было даже стражи у ложа — лишь двое в дверях, и человек, сидящий у изголовья.

Грохнула о стену с силой распахнутая дверь, по каменному полу застучали каблуки. Вошедшую женщину можно было бы назвать прекрасной, если бы не надменная ярость на лице, с которого тщательно наложенный морок убрал все признаки возраста.

— Ты не явился на чтение завещания.

Мужчина не удостоил ее и поворота головы:

— Я знаю его содержание и без того.

— Разумеется. Ведь это ты его диктовал.

— Нет. Диктовал король. Писал законник — тот же, что сегодня читал завещание. Подписи — короля, писавшего, моя, еще четырех свидетелей — хотя хватило бы и двух. Все по закону.

— Свидетелей, — фыркнула она. — Четыре стражника. Сколько веса в их свидетельстве?

— Риа, дворцовая стража — дворяне. Ты готова усомниться в их чести? — человек по-прежнему не смотрел на собеседницу. Казалось, его вообще не занимало ничего, кроме тела на помосте.

Женщина обошла сидящего, уставилась на него сверху вниз.

— Я знаю, что любой из них по твоему слову пожертвует не только честью — жизнью. Чем ты их приворожил, Тарилл? Впрочем, совет все равно не допустит…

— Совет? — тот, кого назвали Тариллом, наконец соизволил оторваться от созерцания трупа. Очень неприятно улыбнулся. — Совет не скажет ни слова против. После слуха о том, что это я наслал на короля неведомую болезнь, которую проморгали все до единого целители. Теперь те, кто в совете, боятся последовать за ним. Так что вслух никто ничего не скажет — а шепот за спиной меня не волнует.

— Ну, еще бы, — ее голос стал похож на скрежет железа по стеклу. — Ты двадцать лет рвался к этому. Двадцать лет интриг. Поздравляю.

— Двадцать лет я для тебя хуже бельма на глазу, — негромко рассмеялся он. — Кстати, об интригах. — Мужчина поднялся — вроде бы неспешно, но собеседница отшатнулась. — Тебе не надоело подсылать ко мне убийц? Тот, кого поймали сегодня ночью, мигом выложил все про своих нанимателей.

— Что, неужели кто-то оказался настолько глуп, что нанял убийцу напрямую? Впрочем, после твоих палачей любой признается в убийстве собственной матери.

— Марионетка. Такой же, как и сам наемник. Но мы с тобой знаем, кто дергает за веревочки. Мне это надоело, Риа.

— Домыслы, — она безоблачно улыбнулась. — Просто домыслы — которые никому не интересны. Я невиновна.

— Домыслы короля весят не меньше закона. Если король тиран и самодур — а я именно таков. — Тарилл сделал шаг — женщина попятилась.

Не было ни повелительных жестов, ни напыщенных слов заклинания. Не разверзся воздух под ударами молний или вспышками огня. Просто женщина вдруг застыла и рухнула навзничь. Мертвая.

Король обернулся к страже.

— Найдите моего секретаря — отныне старшего советника. И кого-нибудь, кто уберет тело. Будут вопросы — ответите, что за измену в нашей стране всегда было только одно наказание. Хотя вряд ли они будут.

Читать дальше