Джон Рональд Руэл Толкиен - Фермер Джайлз из Хэма

– О, но король вас непременно посвятит, если мы его попросим, – лично я в этом ничуть не сомневаюсь, – заявил мельник. – Давайте мы и вправду его попросим, пока не стало слишком поздно.

– Ну нет! – возмутился Джайлз. – Посвящение – это не по мне. Я простой фермер, чем и горжусь, – простой честный работяга, а говорят, что честные люди при дворе не уживаются. Так что это скорее по вашей части, господин мельник.

Услышав это, священник усмехнулся – и не из-за остроумного ответа фермера. Джайлз и мельник были закадычными врагами, как говорится в Хэме, и вечно задирали друг друга. Просто священнику внезапно пришла в голову идея, которая очень ему понравилась. Но пока что он предпочел промолчать. Мельнику же замечание Джайлза не понравилось совсем, и он нахмурился.

– Простой – это уж точно. Может, даже и честный, – сказал мельник. – Но разве так уж обязательно ехать ко двору и становиться рыцарем, чтобы убить дракона? Для этого нужно только мужество, а я лишь намедни слыхал, как мастера Эгидиуса называли смелым человеком. Уж наверняка у него мужества не меньше, чем у любого рыцаря.

Стоявшие вокруг жители Хэма тут же воскликнули:

– Конечно, не меньше! Верно, верно! Да здравствует герой Хэма!

И фермер Джайлз отправился домой. Ему было сильно не по себе. Как оказалось, репутацию героя время от времени требуется подтверждать, а это иногда не так-то просто! В сердцах Джайлз отвесил пинка Гарму и спрятал меч в кухонный буфет – до того он висел над камином.

На следующий день дракон добрался до соседней деревни, Кверцетума – или, по-простому, Дубков. Там он не ограничился овцами, коровами и парой особ нежного возраста, но вдобавок слопал еще и деревенского священника. Вообще-то говоря, священник сам был виноват: с его стороны было чистейшим безрассудством пытаться обратить дракона на путь истинный. Эти новости вызвали великое смятение. Все жители Хэма во главе с местным священником поднялись на холм и предстали перед Джайлзом.

– Вся надежда на вас! – заявили они. Односельчане стояли и смотрели на Джайлза, пока лицо у него не сделалось краснее бороды.

– Когда вы собираетесь взяться за дело? – спросили они.

– Ну, сегодня я точно не могу, – заявил Джайлз. – У меня хлопот полон рот, да еще и пастух заболел! А там посмотрим.

Жители Хэма ушли; но к вечеру пополз слух, что дракон продолжает приближаться, и потому они вернулись.

– Мы на вас надеемся, мастер Эгидиус, – сказали они.

– Но сейчас мне это совсем не с руки! – ответил им Джайлз. – У меня кобыла захромала и овцы как раз начали ягниться. Я возьмусь за дело, как только смогу.

Жители снова ушли, ворча и недовольно переговариваясь. Мельник ехидно хихикал. А священник остался, и избавиться от него не было никакой возможности. Он напросился ужинать и отпускал всякие намеки. Он даже спросил, что сталось с мечом, и захотел на него посмотреть.

Меч так и лежал в буфете. Буфетная полка была для него коротковата, и как только фермер Джайлз снял его с этой полки, меч тут же выпрыгнул из ножен, а ножны фермер выронил, точно обжегшись. Завидев такое, священник вскочил на ноги расплескав свое пиво. Он осторожно подобрал меч и попытался вложить его обратно в ножны. Но меч входил туда не более чем на фут , а как только священник снимал руку с рукояти, выскакивал снова.

– Вот это да! – воскликнул священник. – А меч-то необычный!

И принялся внимательно рассматривать ножны и клинок. Священник был человеком грамотным, а фермер Джайлз писал с трудом и только большими печатными буквами, и многие сомневались, что он способен прочесть хотя бы собственное имя. Вот поэтому Джайлз не обратил никакого внимания на странные полустертые надписи, красовавшиеся на ножнах и мече. Что же касается королевского оружейника, он настолько привык ко всяческим рунам, девизам и клеймам, украшающим ножны и клинки мечей, что не желал забивать себе голову этой чепухой. Кроме того, он считал все эти письмена устаревшими.

Но священник рассматривал меч долго и пристально. Он предполагал, что на мече должна быть какая-нибудь надпись, – на самом деле, эта идея пришла ему в голову еще накануне, – но увиденное его крайне удивило. Надпись-то была, но только священник не мог разобрать ни начала, ни конца.

– Ножны украшены надписью, и на мече тоже видны некие... э-э... эпиграфические знаки, – изрек наконец священник.

– Что, правда? – переспросил Джайлз. – И что же там написано?

– Видите ли, буквы здесь старинные, а язык варварский, – сказал священник, чтобы выгадать время. – Эта надпись требует более тщательного изучения.