Джон Рональд Руэл Толкиен - Фермер Джайлз из Хэма

Кузнец услышал вой.

– Дурное знамение! – радостно воскликнул он. Прошло много дней, но никаких известий не поступало.

– Нет новостей – плохие новости! – сказал кузнец и принялся напевать.

Когда фермер Джайлз прибыл ко двору, он был грязным и усталым. Но рыцари в блестящих кольчугах и сверкающих шлемах уже стояли рядом со своими лошадьми. Рыцари были очень недовольны тем, что их отправили в поход, да еще и навязали им общество фермера, а потому они настояли на буквальном выполнении приказа – то есть тронулись в путь сразу же, как только появился Джайлз. Несчастный фермер едва успел проглотить кусочек хлеба и запить его глотком вина, как ему пришлось снова отправляться в дорогу. Серая кобыла была глубоко оскорблена. Правда, она так и не высказала своего мнения о короле вслух – это и к лучшему, поскольку оно было на редкость нелестным.

Уже вечерело. «Поздновато мы двинулись в поход», – подумал Джайлз. Но далеко они не уехали. Тронувшись в путь, рыцари уже особо не спешили. Они лениво ехали, растянувшись на полмили – рыцари, оруженосцы, слуги и пони с вьюками багажа; а позади всех на усталой кобыле тащился фермер Джайлз.

Когда настал вечер, рыцари остановились и разбили свои шатры. Провизии для Джайлза они не прихватили, и ему пришлось перебиваться тем, что удалось позаимствовать. Кобыла была вне себя от негодования и отреклась от верности дому Августуса Бонифациуса.

Следующий день они провели в пути, потом еще один. На третий день вдали показались туманные негостеприимные горы. Здесь начинались края, где владычество Августуса Бонифациуса было не таким уж бесспорным. Теперь рыцари ехали, поплотнее сбившись в кучу, и внимательно смотрели по сторонам.

На четвертый день они добрались до Диких Холмов и до границ подозрительных земель, в которых, по слухам, обитали всякие сказочные существа. Вдруг один из всадников, скакавших впереди, заметил на песчаном берегу ручья зловещие отпечатки. Кликнули фермера.

– Что это такое, мастер Эгидиус? – спросили рыцари.

– Драконьи следы, – ответил фермер.

– Тогда проезжайте вперед! – сказали рыцари.

Теперь они двигались на запад. Фермер Джайлз ехал первым, звеня нашитыми на куртку кольцами. Но это не имело особого значения – все равно рыцари непрерывно смеялись и болтали, а менестрель распевал баллады. Время от времени рыцари хором подхватывали припев. Это придавало рыцарям мужества, поскольку песни были хорошие – их сочинили в те давние дни, когда люди были больше привычны к сражениям, чем к турнирам. Но все же это было неразумно. Теперь об их появлении стало известно всем здешним обитателям, и драконы в своих пещерах на западе насторожили уши. У рыцарей не осталось ни малейшего шанса захватить старину Хризофилакса врасплох.

Волею судьбы – а может, самой серой кобылы – случилось так, что когда отряд въехал под сень мрачных гор, кобыла фермера Джайлза внезапно охромела. Теперь путникам приходилось ехать по крутым каменистым тропам, с трудом карабкаясь вверх. Им все больше становилось не по себе. А серая кобыла потихоньку перемещалась в хвост отряда. Она спотыкалась и прихрамывала, и на морде у нее была написана такая печаль и тоска, что в конце концов Джайлзу пришлось слезть и идти пешком. Вскоре они с кобылой оказались позади, среди вьючных пони, но никто не обратил на них ни малейшего внимания. Рыцари обсуждали тонкости этикета и спорили, чей род знатнее, и почти не смотрели по сторонам. А если смотрели бы, то увидели бы, что вокруг теперь полно свежих драконьих следов.

Ибо путники уже вступили на те земли, где частенько бродил Хризофилакс после ежедневных летательных упражнений. Невысокие холмы по обе стороны тропы были опалены и вытоптаны. Трава там почти не росла, лишь кое-где посреди пятен пепла и выжженной земли виднелись пожухлые стебли дрока и вереска. Дракон резвился здесь уже много лет подряд. А сверху стеною нависали мрачные горы.

Фермер Джайлз беспокоился о своей кобыле, но в то же время был очень рад, что у него появился законный повод не торчать больше на виду. Ему совсем не улыбалось ехать во главе подобной кавалькады по этим унылым и подозрительным местам. Некоторое время спустя он возрадовался еще больше, и у него появилась причина возблагодарить судьбу (и свою кобылу) за то, что он переместился назад. На седьмой день путешествия, как раз на Сретение [19] То есть второго февраля. , примерно около полудня, Хвосторуб выскочил из ножен, а дракон – из своей пещеры.