Оксана Демченко: Топор Ларны [Litres, СИ]

Ларна щелчком языка подал новую команду. Страф перестал скрести когтями по броне, отпрыгнул. Поджал пробитую сталью ногу и жалобно заклокотал.

Кланд тоже не молчал, он визжал позорно и громко, хотя закон мелководья гласит: раны не обозначают криком, бойцу пристало терпение, кровь его во время поединка совершенно холодна… Но кланд уже выгибался и бился, как полураздавленный червяк. Сталь панциря сковывала движения, ограничивала замах рук.

Алебарда хрустнула, когда её древко перерубил тёмный топор. Кланд молотил во все стороны уцелевшими руками суматошно и остервенело, изо всех сил. Один раз он ощутил, что попал во что-то плотное, но почти сразу возросла тяжесть на горящем от боли хвосте, и кланд осознал положение птицы. Он начал заваливаться на бок, готовя кувырок, сминающий врага…

Тёмный топор, на вид и правда, словно в масле выдержанный, уже скользил с неприятным грубым звуком вниз, целясь с пугающей точностью в стык открытого кувырком брюшного щитка. Южная сталь жалобно охнула, замки соединения бессильно распались. Боль в утраченных глазах и подпорченном хвосте перестала беспокоить кланда. Он впервые в жизни на своем опыте узнал, каково это: когда тебе взламывают панцирь.

Спинной глаз отметил черную тень страфа, бегущего по широкой дуге. Вороной прихрамывал, но клокотал победно, громко. Страф был без седока, отягощающего, тормозящего движения. Вот голова дернулась – и зрение сжалось до жалких возможностей обзора пары нижних лицевых глаз…

Снова мелькнул топор, отсекая руку с цепом. Кровь пузырилась и пятнала помост.

Собственный крик заполнял слух кланда и делал вибрирующий ужас – вселенским, неодолимым. Кланд с отчаянием осознал себя всего лишь большой и беспомощной рыбиной под разделочным ножом. Больно, страшно и безнадёжно… Он даже рассмотрел ужасающе спокойный и деловитый прищур серых глаз, когда его лишали лучшей – вполне здоровой и мощной – клешни. А потом и второй.

Аффар ар-Сарна, недавно владевший всем миром, остался теперь лежать на помосте всего лишь окончательно раздавленным червяком, тушей без лап и рук. Жалким обрубком, ещё живым и страдающим.

С каким-то запоздалым ужасом припомнилось: он сам приказал найти этого выродёра, тогда ещё мальчишку. Он вложил немало золота в обучение и воспитание сильного, злого наёмника. Здесь, в главном бассейне, мягкотелому подробно рассказывали о слабых местах выров и способах их убийства. Медленного и страшного. Это он, кланд, решил, что оставшегося без лап полнопанцирного надо выкладывать на солнце, чтобы повинный перед ар-Сарна страдал много дней… Если сошедшие с ума хранители пожелают – и сам кланд, будет сохнуть так же.

– Пусть подыхает медленно! – словно отзываясь на эти страхи, выкрикнул ар-Горх. – И цена ему – стертый медный полуарх!

Тёмный топор ударил в спинной панцирь, порождая новую боль. Последнюю. Боль заполнила сознание тьмой. И кланда не стало в мире…

– Не надо становиться заказчиком, ар, – буркнул Ларна, чуть отдышавшись. Мельком глянул на кровь, сочащуюся по ноге. Извлёк из щели панциря топор. – Хватит. Месть – не лучший путь. Но найм и пытка… нет уж, я больше не беру заказов. Кончено.

Он укоризненно покачал головой. Щелкнул языком, отзывая страфа, яростно танцующего на панцире и лязгающего когтями. Усмехнулся в усы: где-то в тёмных недрах сознания вороных хранятся ярость и жажда боя с вырами. Их очень просто разбудить и натренировать.

Своего страфа Ларна начал готовить ещё в Горниве. Клевок по команде. Удержание хвоста. Прыжок, удар лапами и движение по кругу, с постоянной угрозой и прицелом в глаза… Несложные приёмы, для которых вороной самой природой создан. Кто знал, что уроки пригодятся? Он тогда только смутно подозревал, ещё не выработав окончательного плана.

Уничтожив без честного боя одиннадцать славных выров, чего уж греха таить, Ларна тщеславно желал последним в списке выродёрства прикончить вооружённого и подлого врага рода ар-Бахта… Сорг выставил условие: пожелал разделаться с отравителем ар-Фанга. В ответ он, Ларна, тоже не промолчал. И каждый получил своё.

Хранители в полнейшей тишине смотрели на выродёра. Как он шагает всё ближе к краю помоста. Ларна хромал и берёг руку, дышал с хрипом и прижимал к боку локоть: достал его кланд то ли хвостом, то ли клешней. Крепко приложил. Но выродёр выжил и справился с делом, давшим ему законное право смотреть на выров и не ждать с их стороны новой законной мести: долг оглашён Жафом, подтверждён ударами хвостов и оплачен кровью. Многие старшие родов выров изучали мягкотелого с отвращением, а кто-то и с уважением: бой честный, не к чему придраться.