Эрик Ластбадер - Вуаль тысячи слез

— Должен признать, что вы поразили меня, регент, — воскликнул Сорннн. — Не буду притворяться, что знаю всю историю до конца, но Бэйи Дас утверждают: нечто, о чем вы говорите, и правда существует. Еще корруши рассказывают, будто иногда оно выходит из своего древнего убежища и убивает.

— А вы когда-нибудь видели тела его жертв?

— Можно сказать, что видел. Правда, не исключено, что того корруша убили разбойники Джени Серии. Но если так, их обряды выглядят по-иному, и они намного менее понятны, чем у других племен. Тело, которое показали мне Бэйи Дас, было без крови и костей.

— Это невозможно!

— Я бы тоже так сказал, регент, если бы сам не видел тела. Казалось, кто-то просто выпил из него всю жизнь. Осталась лишь кожа и обезвоженная плоть.

Курган снова огляделся по сторонам — не испуганно, а с оживленным интересом. Он еще раз удивился, зачем Нит Батокссс так сильно хочет восстановить За Хара-ат. «Воскрешение», — так называл гэргон этот проект. Что же скрывается среди древних руин? Какую силу надеется обнаружить здесь Нит Батокссс? Курган сейчас радовался, что Сорннн СаТррэн уговорил его приехать сюда. Здесь, в руинах За Хара-ата, он чувствовал очарование древнего города и понимал, что на шаг приблизился к раскрытию тайны гэргонов.

Ночь в «Сиянии» выдалась суматошной, Миттелвин просто разрывалась на части. Старый провидец-в'орнн, который развлекал клиентов, поджидавших свободных имари, снова заболел. Местный геноматекк сказал, что у него хронический цистит, но Миттелвин знала правду. Ей были слишком хорошо известны признаки наркотической зависимости. И ведь никто вокруг не говорит о вреде наркотиков… Напротив, все это яростно отрицают.

Одна из имари отсутствовала из-за смерти родственника, другую избил разбушевавшийся кхагггун. Декретом гэргона хулиганское поведение в кашиггенах запрещалось строго-настрого, однако особого результата этот указ не принес. У Миттелвин был свой способ разрешения подобных ситуаций. Когда она пришла в кашигген, Джоннка выглядела так, будто упала со звездолета. Миттелвин тут же велела Лэйсу, огромному месагггуну, который работал на нее, найти обидчика, связать и привести в кашигген. Ей было не важно, к какой касте принадлежит клиент. Пока он находится в ее кашиггене, он обязан подчиняться правилам, которые установил сам гэргон, — или подвергнется наказанию. Об этом сообщалось каждому новому посетителю.

С тех пор как Миттелвин стала дзуоко, она кое-что узнала о том, как нужно наказывать и как запугивать до смерти. Она подошла к кхагггуну, которого Лэйс швырнул в кресло, повязав по рукам и ногам, и встала перед ним, расставив прекрасные длинные ноги. Затем Миттелвин стала медленно поднимать подол длинного платья, пока кхагггун не увидел, что под ним ничего нет. Глаза кхагггуна будто приклеились к ногам дзуоко, ноздри расширились, он вдыхал сладкий запах ее плоти. Она села к нему на колени и, обняв за голову, смачно поцеловала в губы. Одновременно Миттелвин стала тереться о его тело промежностью. Половой орган кхагггуна начал набухать, поднимаясь ей навстречу.

«Мужчины так примитивны, — подумала Миттелвин, — кажется, у них мозги не в голове, а в головке».

Дождавшись, когда возбуждение кхагггуна достигнет предела, она наклонила голову к бедру посетителя и сделала что-то весьма и весьма некрасивое. Глаза кхагггуна почти вылезли из орбит, и он громко и пронзительно закричал. Миттелвин нравилось заставлять кричать кхагггунов — расу, которую приучали терпеть боль. Этот пример еще раз показывал, что в своей профессии она достигла совершенства. (А это удавалось далеко не каждой имари. Многие из них, не выдержав трудного и мучительного процесса обучения, начинали искать другую работу.)

— Тот, кто обидит имари, будет строго наказан и изгнан из всех кашиггенов, — объявила Миттелвин, — а тот, кто убьет имари, не проживет ни дня.

В глазах кхагггуна стояли слезы, в страшной агонии он дрожал всем телом. Он испытывал не только боль, но и огромное унижение, — именно это Миттелвин прочитала в его глазах.

— Следовательно, ты изгоняешься не только из нашего кашиггена, но и изо всех кашиггенов города, — проговорила она тихо, почти нежно. — Ты выплатишь Джоннке компенсацию за причиненный ущерб. Если не сможешь расплатиться сам или не расплатишься полностью, ответственность перейдет на твою семью. Если нарушишь одно или все наши предписания, я лично прослежу, чтобы твоя голова оказалась вздернутой на кол.