Эрик Ластбадер - Вуаль тысячи слез

— Наверняка есть какой-то… — Маретэн покачала головой. — Ведь он же, в конце концов, Стогггул и великий художник…

В этот момент зажужжал напульсник-коммуникатор Кирллла Квандды, и голос геноматекка резко и властно позвал собеседника Маретэн по имени. Дэйрус невесело улыбнулся.

— Очень жаль, но сейчас мне пора идти. Хорошего дня вам, Маретэн Стогггул. — Квандда повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты.

Маретэн подошла к двери и, выглянув в коридор, увидела отряд кхагггунов. Некоторые довольно небрежно держали на руках младенцев, другие охраняли группы маленьких детей-полукровок.

В зал вошел гэргон и помахал рукой. Кирллл Квандда и властный геноматекк встали во главе группы детей, которые гуськом проходили в зал, где их поджидал техномаг. «Что они делают с этими детьми?» — подумала Маретэн.

Тут-то ее и заметил кхагггун. Он подошел к ней.

— Сюда посторонним вход воспрещен, — строго сказал кхагггун.

Маретэн машинально шагнула назад и тут же разозлилась на себя за то, что так легко испугалась.

— Приказываю вам сию же минуту уйти, — заявил кхагггун.

Что оставалось делать Маретэн? Она спустилась по главной лестнице и только тогда заметила, что у нее на запястье, словно татуировка, запеклась кровь Терреттта.

Сияющий и блестящий звездолет клана СаТррэнов ждал у регентского дворца. Курган наблюдал, как Сорннн СаТррэн и два его дневальных заканчивают последние приготовления к ночной поездке по землям коррушей. Расхаживающий взад-вперед регент остановился, и следом за ним замер вооруженный до зубов эскорт хааар-кэутов. Наблюдая, как Сорннн занимается мелкой повседневной работой, Курган снова понял, как сильно он сам отдалился от обычной жизни в'орннов. Правитель почувствовал странное желание участвовать в общей беседе, обрывки которой он подслушал. Министры, баскиры, кхагггуны — все обрывали разговор на полуслове, стоило регенту только приблизиться. Атмосфера безотчетного страха, которую он сам создал, приносила богатые плоды, но сейчас, в центре сотканной им самим паутины величия, Курган чувствовал себя одиноким, лишенным друзей-сверстников и настоящей жизни, необходимой молодому растущему в'орнну. В результате собственных интриг он преждевременно занял высокий пост, на который обычно назначают в'орннов гораздо более зрелого возраста, уже умудренных жизненным опытом, умеющих справляться с одиночеством.

Затем, чуть слышно пробормотав: «В Н'Луууру всех и все!», Курган выбросил из головы тяжелые мысли и подошел к звездолету цвета яркой меди, длиной примерно десять метров, с узкой кабиной для главного пилота и штурмана. В задней части была еще одна кабина для пассажиров, просторнее и роскошнее, а также отсек для багажа и провизии.

Сорннн СаТррэн поприветствовал поднявшегося на борт регента и не сказал ни слова протеста, увидев сопровождавших Кургана хааар-кэутов. Через три часа, пролетая над кундалианской провинцией, выше стогов скошенного сена, аккуратных полей гленнана и овсюга по обе стороны дороги, Сорннн пригласил правителя пообедать. Из окна они видели кундалиан, собиравшихся на один из своих многочисленных праздников.

Сначала регент и прим-агент разговаривали о пустяках, а потом по просьбе Кургана Сорннн начал подробный рассказ о коррушах.

— Не стану притворяться, что время, проведенное среди пяти племен, не изменило меня, — сказал он наконец.

— Кажется, Кундала изменила нас всех, — вытирая губы, проговорил Курган.

— Как она изменила вас, регент?

На земле крестьяне воткнули в почву разноцветный шест, надели маски с рогами и пустились в пляс вокруг костра, разложив рядом инструменты. Однако, заметив приближающийся звездолет, они тут же перестали плясать и побросали маски в огонь. Сильно испугавшись, крестьяне быстро собрали инструменты и принялись за работу.

— Я думаю о нас, о нашем долгом пребывании на Кундале, о каком-то застое от того, что мы так долго живем на одном месте. У нас нет ни настоящей родины, ни стимула искать новое отечество.

— А вам никогда не казалось, что мы наконец-то обрели наш дом?

— Где? Здесь? На Кундале?

— Именно, — кивнул Сорннн. — Похоже, в'орнны уже перестали считать образ завоевателей романтичным. Именно к такому выводу я прихожу после бесед с друзьями. Я вижу расу, которая устала от бесконечных путешествий. Именно оттого, что мы всем и везде чужие, мы так агрессивно относимся к коренному населению планет, где живем. Единственное чувство, которое мы не желаем испытывать, — жалость к себе. Поэтому и уничтожаем тех, кто способен на подобные чувства.