Фиона Макинтош - Мост душ

— Это меняет дело, — пробормотал Селимус.

Не показав своего волнения, Валентина пожала плечами.

— Для меня это не имеет значения, но, возможно, вы оцените его энтузиазм должным образом. Будет жаль потерять друга в Горном Королевстве именно теперь, когда вы приложили столько усилий, чтобы установить перемирие.

— Действительно, — сухо сказал он, но тот факт, что Кайлех прибыл в Бриавель вовсе не для того, чтобы устроить против него заговор, посеял в душе Селимуса серьезные сомнения. Теперь, когда семя сомнений прижилось, необходимо поливать его, решила Валентина.

— Возвращаясь к тому, что я говорила раньше, ваше величество, хочу добавить, что вы можете на меня положиться. Я буду верной и послушной долгу женой. Давайте сделаем наш союз успешным, ведь этого так хотят люди.

Селимус рассмеялся.

— Я знаю, что вы меня не любите.

— Так же, как и вы меня, ваше величество, — осторожно возразила королева. — Но это не значит, что мы не можем быть счастливой королевской парой. Уважение, привязанность, сотрудничество. Наверняка к этим качествам мы можем стремиться.

— Несомненно. Но я не понимаю…

— Что вам непонятно, ваше величество?

— Перемены в вашем настроении. То вы — шипящая кошка, а уже через минуту — котенок.

— Прошлой ночью мне снились родители, Селимус. Они приходили ко мне, — солгала она, стараясь не вспоминать свой настоящий сон. Всю ночь она снова была в объятиях Кайлеха, ощущала нежные поцелуи и вновь становилась женщиной. Даже сейчас, стоило только вспомнить об этом, как Валентина почувствовала жар в самом потаенном уголке своего тела.

— И что? — напомнил о себе Селимус.

— И… и они сказали мне, что такова воля Шарра во благо наших королевств. Еще они сказали, что ангелы, если мы им это позволим, помогут сделать наш брак счастливым. И что у нас будет четверо сыновей, — сказала Валентина, почувствовав тошноту от своих фантазий. — А вы верите в приметы, Селимус?

— Не очень, — ответил тот. Она знала, что это не так. — А что?

— Сегодня утром на кусте, который мой отец посадил в день смерти моей мамы, я нашла белую розу.

Селимус удивленно на нее посмотрел.

— И что это означает?

— Возможно, в это верят только в Бриавеле. Существует примета: если на кусте расцветает только одна белая роза, раскрывшаяся раньше остальных бутонов, любой сон, который снился предыдущей ночью, сбудется.

— Независимо оттого, хороший он или плохой?

— Именно так. Мы все в это верим. Вот почему я пошла смотреть на розовый куст. Очень уж реальным был мой сон. Я даже видела наших сыновей, Селимус, здоровых, крепких, темноволосых, как их отец.

Он усмехнулся.

— Очень интересно, Валентина. Рад, что у вас неожиданно появился такой положительный настрой.

— Я намерена быть хорошей женой, ваше величество, и постараюсь сделать вас довольным и счастливым.

Селимус смотрел в ее чистые голубые глаза и не видел там фальши. Он наклонился в седле своего белого коня и взял Валентину за руку. Толпа ахнула, а потом, когда он приложился к руке губами и поцеловал, бурно взревела.

Валентина не почувствовала ничего, кроме отвращения. Как хорошо, что я решила надеть перчатки, промелькнуло у нее в голове.

Король Кайлех ехал в составе той же процессии и к тому же пункту назначения, только в несколько ином положении. Связанный, с кляпом во рту, в закрытой повозке. В пути его не кормили и не поили, лишь по витавшему в воздухе запаху он почувствовал, что процессия приближается к Перлису. Уил потерял счет времени и с трудом соображал. Мозг казался ему клубком спутанных ниток — легче было отбросить все попытки его распутать, чем продолжать думать о возможности побега.

Он представил, как они въезжают в Стоунхарт — гордый, непокорный. Первыми процессию увидят знаменитые горгульи. Уил вспомнил, как они его поразили, когда он впервые приехал во дворец. Тогда он был совсем юным, рядом с ним находился Герин, их сопровождали несколько слуг отца. Теперь он чувствовал себя стариком. Не из-за тела, в котором сейчас жил, а из-за того, что был обременен вызванными многочисленными тяжелыми потерями отчаянием и гневом.

Тогда его жизнь в Стоунхарте была счастливой, особенно когда приехал Элид, очень переживавший, что его увезли из Аргорна. Уилу едва исполнилось тринадцать лет, и он еще был способен мечтать. В первый же день Уил осмотрел устрашающий каменный монолит и увидел горгулий. Трех. Он дал им имена и радовался, что теперь у короля есть личные дозорные, которые заметят неприятеля раньше, чем это сделают разведчики легиона.