А. Котенко - Отдел странных явлений - Проклятье в подарок

Но Катя не договорила. Словно кто-то нарочно поджидал ее слов, потому что на экране вдруг открылась черная дверь, и в нее вошла невысокая девочка с прямыми коричневыми волосами. Блаженная улыбка украшала ее лицо, а в черной пустоте ее глаз не читалось абсолютно ничего. Поправив малиновый бант на розовом пиджачке, девочка пошла вперед, и вскоре Катя и остальные зрители увидели, как персонаж одного известного аниме сошел с экрана на сцену.

- Значит… вот как оно происходит, - еле ворочая языком, вымолвила Дельская.

Девица, очутившись в реальном мире, огляделась, но ничего не сказала. Она стояла как вкопанная и улыбалась.

- Бака-сэнсей! - крикнула гостья на весь зал.

Все зрители переглянулись, а ошарашенный рыжий кот подскочил на месте и весь искусственный мех на его костюме, казалось, встал дыбом.

- Бака-сэнсей! - повторила странная девочка. - Куда вы меня послали? Бака-сэнсей?!

- Ба-ка - значит, дурачок, - шептала под нос Дельская, - ну и фамилия у ее учи…

- Ваня! - перебивая подругу, заорала Ира.

Она вскочила на ноги и бросилась к сцене, чтобы схватить странную пришелицу.

- Точно! - дошло до Кати.

- Бака, Бака… - только и повторяла девочка, когда Ира тащила ее прочь из кинозала.

- Я жена Бака-сэнсея! - пыталась объяснить рыжеволосая девушка в полосатой футболке и короткой юбке, разрисованной черепами.

Ее высокие замшевые сапоги звонко стучали шпильками по гранитному полу кинотеатра, а недоумевающая девочка в японской школьной форме, ничуть не отличавшаяся от московских любителей нарядиться, спотыкаясь, бежала следом.

- Ну и делаааа, - протянул Кирилл, - жесть!

- Что тут происходит? - не понимая ничего, прыгал на месте рыжий кот, которому как раз впору сказать: 'Не спать на посту!'

- А это секрет! - приживая указательный палец к губам, вымолвил Илларионов, закрывая за собой дверь.

Москва, 2004 год

- Извини, Паша, я не хочу быть с тобой! - Катя, опустив взгляд, разжала пальцы, выпустив его ладонь.

- Зато я хочу! - симпатичный брюнет с жгучим взглядом карих глаз, мечта практически любой девицы, сошедшая со студийной фотографии, было протянул к ней руки, но девушка отстранилась, замотав головой.

- У нас не патриархат, отпусти меня! - пыталась она справиться с обнявшим ее, наконец, молодым человеком.

- Я хочу тебя!

Катя изо всех сил ударила его по руке. Но он не отпустил, он еще сильнее прижал ее к себе, не желая расставаться.

- Убирайся. И с фестиваля, и из моей жизни.

Она пыталась оттолкнуть его, вырваться из крепких, словно чугунные оковы, объятий. Но Паша не собирался сдаваться. Она принадлежала ему и только ему. Он словно не слышал, что ему говорили, он прижимал ее к себе и тащил в костюмерную. Девушка пыталась кричать, сопротивляться, но вскоре кляп, сделанный из чьего-то носка, оказался у нее во рту, а руки сковали холодные наручники. Обиженный и униженный прицепил ее к холодной металлической койке, по которой давно плакала свалка, а потом с такой силой рванул на себя шелковую блузку Кати, что пуговицы не выдержали и оторвались. Его нежные, а теперь казавшиеся такими противными губы, прикасались к груди девушки. Она пыталась сопротивляться, но ее бывший друг, сильный мужчина, который не пропускал занятий в фитнес-клубе, блокировал все атаки от строптивой партнерши.

- Я люблю, когда сопротивляются. А когда это делает девушка, которую я хочу…

'Ублюдок, сволочь, трахоман!' - говорили глаза Кати, когда он сдирал с нее юбку.

Когда-то она любила его. Он был для нее самым лучшим на свете человеком, он понимал и принимал ее внутренний мир, они вместе ходили в театры, кино, на выставки… он боготворил ее творчество и готов был защитить от настырных критиков. Но все оборвалось в один день. Тогда Пашу словно подменили: он стал жесток и безжалостен, в Кате он видел только средство для утоления желаний и больше ничего. Но когда девушка, возвращаясь домой, вдруг припомнила, что парень не сказал ей ни слова за два часа свидания, ей стало жутко. И за него она мечтала выйти замуж! Какая нелепость. И что с ним только могло случиться? Почему вот так вдруг?! Неужели это она виновата, что сломала нечто в хрупкой конструкции, называемой любовью?

Она не сдавалась, пыталась завести разговор, но Павел Залесский, преподаватель японского языка из МГИМО, сводил все дискуссии к обсуждению марок и размеров резиновых изделий, продающихся в аптеке или на любой из касс супермаркетов.