Марина Дяченко - Слово Оберона

— А король? — спросила я упавшим голосом.

— С ним нельзя ни о чём таком говорить. Понимаешь? Он тоже вбил себе в голову, что доживает последние годы, чуть ли не последние дни. Когда у кого-то из принцесс пробьётся первый седой волосок…

— Перестань!

— Вот и он тоже. «Перестань, Гарольд, нам надо думать о налогах», «Перестань, Гарольд, нам надо думать о драконах», «Перестань, нам надо думать о людоедах»…

— Людоеды-то откуда взялись?

— А откуда они обычно берутся? Живут себе на островах, проходящие суда топят… У нас уже три их племенных вождя в темнице сидят, а им хоть бы что… «Перестань, Гарольд, я хочу оставить тебе и людям как можно меньше проблем…»

Гарольд вдруг закрыл лицо руками. Это было странно, потому что я знала его — он всегда был мужественный. А теперь он был ещё и взрослый — совсем взрослый, недосягаемо…

— Ну ты что? — спросила я испуганно.

— Ничего, — он глядел сквозь пальцы на осмелевших уток. — Мне Оберон как отец. Знаю, что и тебе тоже.

Я вспомнила, как Оберон появился на родительском собрании. Как с шапки, которую он держал в руках, падали талые капельки — бывшие снежинки.

— Что же нам делать, Гарольд?

— Я отдохну, — сказал он глухо. — Хоть немного посижу спокойно. Пока я здесь, там время замерло. Всё застыло. И принцессы не смотрятся в зеркало, и королю не угрожает опасность… А я так устал.

По дорожке мимо нас прошли молодая мама с ребёнком. Женщина катила коляску. Малыш — пластмассовую гусеницу на колёсиках.

— Гарольд, — сказала я твёрдо. — Если в вашем мире так много принцесс — почему проблемы с принцами? А?

— Объясняю, — в голосе Гарольда мне вдруг послышались интонации Оберона. — Принцессой считается всякая девушка, явившаяся в Королевство на рассвете босиком и предъявившая грамоту, что её отец — правитель далёких земель. Таких «правителей» могут быть десятки, потому что карликовые королевства, ни на что не годные, рождаются, как брызги, и так же исчезают… А девочки хотят принца. А Королевство по закону должно их принять.

— Дурацкий закон.

Гарольд вскинул брови:

— Это закон нашего мира. Может, тебе не нравится, что дождь мокрый, а снег холодный?

— Очень нравится, — сказала я примирительно. — Прекрасный закон… Гарольд, а где есть принцы? Где их можно искать?

— Король знает. Но не говорит. Мне, во всяком случае.

— Почему?

— Потому что: «Мы должны думать о нашем народе! Мы должны думать о будущем! Я не могу рисковать тобой, своим единственным магом!»

— Значит, это опасно, — сказала я упавшим голосом.

— Лена, — Гарольд упёрся ладонями в колени. — Я пришёл за тобой, потому что… Ну поговори ты с ним, а? Может, тебе его удастся уломать?

— Мне? Оберона? — спросила я с сомнением. И тут же спохватилась: — Я хочу в Королевство, Гарольд! Я так соскучилась! Я хочу всё увидеть… Ты ведь сможешь меня перевести, да?

Замок стоял среди сосен. Лес обступал его плотно, но и почтительно — оставляя вокруг свободное пространство, пропуская солнце в высокие стрельчатые окна. На горизонте возвышались горы с зубчатыми верхушками. Зеленели луга; всё это я видела раньше, всё это я помнила, всё это мне снилось — кроме нового города с красными крышами, с мощёными площадями и медными флюгерами на шпилях, кроме нового порта, где покачивались у причалов гребные и парусные суда, кроме речки, довольно широкой, пробившей себе ложе среди камней, корней и мха.

— Ланс, — вырвалось у меня.

— Да, — Гарольд кивнул. — Это Ланс.

Море простиралось до самого горизонта, и всюду на волнах пестрели разноцветные паруса.

Я глубоко вдохнула. Пахло хвоей и дымом. Мне сделалось спокойно-преспокойно: я в Королевстве. Я дома. Теперь всё будет хорошо.

Мы шли по лесу, такому светлому и яркому, как ни один сказочник ещё не описывал. Деревья, казалось, позировали, желая произвести на нас наилучшее впечатление. Некоторые изгибались корягами, стараясь казаться зловещими. Другие тянулись вверх, поражая стройностью. На лужайках алели полчища мухоморов, а приличные грибы играли в прятки, чуть-чуть приподнимая шляпками ковёр из опавших листьев. Грибнику тут было раздолье.

Мы с Гарольдом шагали бок о бок, и я то принималась дышать полной грудью, желая пропустить через себя как можно больше лесного воздуха, то замирала, не смея вздохнуть. Лес потрескивал, покачивал ветвями, шептался — казалось, каждое дерево провожает нас весёлыми глазами. Что-то метнулось по стволу — белка? Я разинула рот: рыжее пушистое существо в синих штанах (с прорезью для хвоста) нырнуло за дверцу, прикрывающую вход в дупло, и оттуда уставилось на нас смышлёными настороженными глазками.