Виктор Федоров - Меч и щит

— Прежде всего, Скарти, назови-ка меня моим полным именем и не прибавляй к нему никаких титулов. Думаю, тебе уже известно, что я теперь особа нетитулованная. Как меня зовут, кто я?

— Главк, сын Глейва, наследный принц всея Антии. Простите, мой принц, но для меня вы всегда будете единственным законным наследником престола, кто бы и что бы там ни решал где-то наверху, — отбарабанил Скарти, преданно глядя мне в глаза.

Я не стал указывать ему, что не считаться с решениями королевы — оскорбление величества и чревато серьезными неприятностями, от членовредительства до попадания в кожаный мешок со змеями. Меня сейчас занимало иное.

— Ты рассказывал, что всегда был около Глейва, чуть ли не с тех самых пор, как он появился в Антии, и должен знать его лучше всех остальных, включая и мою мать. Так вот, ответь мне, только честно, как, по-твоему, был Меч богом, а может, демоном или нет?

Скарти глубоко вздохнул, взъерошил пятерней редкие кустики волос у себя на черепе и беспомощно развел руками.

— Право, не знаю, что и сказать, мой принц. С одной стороны, он, конечно, превосходил большинство людей и ростом, и силой, и воинским умением, но с другой стороны, он не совершил ничего такого миропотрясающего, не устраивал землетрясений, не призывал на головы врагов небесный огонь, не насылал на них чуму, короче говоря, не делал ничего такого, чего не смог бы простой смертный, пусть даже великий герой. Но Суримати-то он сразил одним ударом! А тот, как я слыхивал, был колдуном не из последних. Так, может, моя Хальгерд права: Глейв был просто добрым богом и поэтому не проявлял своего божественного могущества, не желая пугать смертных? Но он расспрашивал меня так подробно, словно прибыл издалека, хотя и говорил на нашем языке как на родном. А богу ведь вроде как полагалось бы и так все знать.

— Вот тут ты как раз и ошибаешься, — возразил я, радуясь случаю блеснуть своей образованностью. — Как пишет в своем трактате «О природе богов» Кефал Николаид из Рошала:

— Извините, мой принц, но… этот, как его там… Николаед знал, о чем говорил?

— Побольше нас с тобой. Его трактат хоть и написан гексаметрами, однако считается самым авторитетным исследованием о богах и демонах.

— Ну насчет звериной речи не знаю, при мне Глейв со зверьми ни разу не разговаривал, а вот в мир наш он и впрямь явился нагим как младенец. Так мне, во всяком случае, говорила ваша матушка. Она-то первая и увидела его, когда убегала от псов своей тетки, королевы Дануты…

— Постой, постой. А почему же тогда его называли Витязем в Драных Штанах? Откуда они взялись?

— Ваша матушка рассказывала, что он снял их с огородного пугала…

— Ладно, оставим штаны в покое. Но почему, в таком случае, его считали сыном огненного демона Файра? И богини Валы, если уж на то пошло? Он что, сам говорил об этом?

— Говорить не говорил, во всяком случае так вот прямо. Но, бросаясь в битву, он всегда кричал: «Файр!» Я как-то раз спросил его, что значит этот боевой клич, он коротко ответил: «Огонь» — и не пожелал больше распространяться об этом.

— А Вала? Про нее он что, тоже кричал?

— Нет. Про это кричали другие. Хальгерд рассказывала мне, что все вальки Рикса как увидели его, так сразу поняли, что перед ними сын Валы. Даже договаривались выстроиться к нему в очередь, желая заиметь от него детей, все двадцать их, да не успели. После того как он задушил Рикса его же бородой, Хельги, приблудный сын Рикса, ткнул Глейва в спину отравленным кинжалом. Опять же, любой человек умер бы на месте, если не от раны, то от яда уж точно, но твой отец выжил. Однако десять дней пребывал между жизнью и смертью, так что ему было не до валек.

Чем дальше, тем интересней. Ни в каких поэмах, повестях и сагах об этом не говорилось ни слова. И мать вроде тоже о таких подробностях не заикалась.

— Так, — криво усмехнулся я, — выходит, это Хельги я должен благодарить за то, что у меня только два единоутробных брата и никаких единокровных? Что ж, и на том спасибо. Мне хватает неприятностей и с двумя.

Скарти смущенно откашлялся в кулак и сказал:

— Извините, мой принц, но думаю, что единокровные братья у вас все-таки есть.

— Что? Откуда им взяться? Десять дней он пролежал пластом, а все остальное время своего пребывания в Антии только и делал, что либо бежал, либо дрался. Когда ему было выкроить время на женщин? Или… здесь в замке, поразвлекся между делом с какими-нибудь служанками?