Олаф Локнит - Волки Севера

— А я тут вообще не при чем,— пискнул из-за спины Конана Гуннар.— Это они, подлые, втянули меня в государственную измену!

Ну, милости прошу,— советник Вегель пропустил варвара, совершенно поникшего Альбиорикса и Гуннара (который был ужасно напуган, бледен и все пытался доказать не слушавшему его советнику, что стражник Гуннар ни в чем не виноват) вперед, по лестнице, спускавшейся в обширный зал с куполообразным потолком.— Месьор Конан, проходи первым. Вот то самое место, которые вы столь долго и безуспешно пытались найти. Источник великой власти. Родник божественной мощи.

— Слишком много красивых, а значит, бессмысленных слов,— брезгливо поморщился киммериец, рассматривая статую волка и слегка колыхавшиеся Врата, расположенные в дальней стороне капища.— Чьей власти? Чьей мощи, ответь мне, советник? Тебе обещали корону Бритунии? Замечательно, но ты никогда не будешь настоящим королем. Тобой будут управлять. Бешеный Вожак, эта сумасшедшая Ани-пантера… Да любой оборотень, зная, что истинная власть находится в руках его господина, будет вправе плюнуть тебе в морду! Ты окажешься марионеткой, куклой, безвольной потешкой в руках Бешеного. Зачем ты нас сюда привел?

— Скоро все выяснится,— советник Вегель вышел к статуе, сопровождаемый неотступными телохранителями в серых плащах.

Конан мельком подумал, что месьор советник очень непредусмотрителен — он оставил пленникам относительную свободу, не связал и не заковал их.

На Гуннара в серьезной драке рассчитывать не приходится, но если придется вступить в бой вместе с Эмертом и Альбиориксом… Тогда есть надежда. Одна возможность из тысячи. Уже неплохо. Частенько у Конана бывало гораздо меньше шансов выжить.

— Позвольте представить вас… Нет, не представить,— Вегель усмехнулся.— Вы и так давно знакомы, благородные месьоры. Прошу. Это — месьор Веллан. Это — наследник трона Пограничного королевства Эртель, сын Теодобада. А вот этот господин с мешком на голове — волшебник Тотлант из Стигии.

Конан, задохнувшись от ярости, увидел своих старых друзей. Два волка, прикованные на цепь. В намордниках. Тотланта привязали веревкой к железному кольцу. Вот, оказывается, куда они пропали! Серые плащи, подчиненные месьору советнику, не дремлют! Хорошо хоть оборотни и стигиец живы… Пока что живы.

— Вы приехали в Пайрогию с ясными намерениями,— скучным, лишенным всяких эмоций голосом пояснял Вегель.— Тот, кого вы называете Бешеным Вожаком, прекрасно знал о вашей, не менее бешеной, компании и вынужден был обезопасить себя и меня. Поэтому и месьоров посланников, и волшебника пришлось… задержать. Вы очень долго вставляли Вожаку палки в колеса. Вспомните поединок у Черного храма, который закончился вмешательством третей силы. Это бесчестная игра.

— Ах, значит, бесчестная? — усмехнулся Конан, монументально скрестив руки на груди.— Когда свихнувшиеся оборотни нападают на человека — это честно? А когда гномы, союзники людей, нападают на оборотней — это порочит честь человеческого рода? Советник, тебе не кажется, что идет война на уничтожение, и вести ее можно любыми способами?

— Нет никакой войны,— послышался голос сверху, с лестницы.— Есть лишь противостояние мира Истинного и мира Человеческого. Мира природы и мира существ, главной целью которых является разрушение. Мы убиваем, лишь обороняясь или добывая пищу, мы не вырубаем и не выжигаем леса, мы не охотимся ни на кого ради жажды убийства и глупого интереса. Мы защищаем зеленые чащобы и спокойную жизнь всякого живого существа, кроме человека — врага любой другой жизни. Вы, люди, создаете зло. Зло, уничтожающее мир. Что выбрать — мир, вселенную, насыщенную радостью, или ее маленькую частицу называемую человечеством? Чирей на лице вселенной проще выдавить и дать ему зарубцеваться. Конан, скажи, что произойдет, когда вы убьете всех животных и изведете по корень леса? Когда осушите все болота и истребите рыбу в океане? Верно, начнете поедать самих себя. И вот когда останется один-единственный человек, сожравший на обед своего последнего ребенка, как полагаешь, что он скажет самому себе и богам? Он скажет: «Великие боги, вы даровали мне этот мир, а я его… Я его освежевал, содрал шкуру и съел». Стоит ли жить ради того, чтобы твой потомок однажды произнес эти слова?

По широкой лестнице, что вела в капище Фреки, спускался Джареф. Теперь он был облачен не в зеленоватую форму капитана королевской службы, а в длинную мантию темно-серой шерсти.