Морис Делез - Слуги паука 1. Ночь Паука

— Ты никогда не понимала меня. Жаль. А ты, Конан, тоже учишься на своих ошибках? — Она протянула к нему руку. — Подними талисман и дай мне.

Киммериец не шевельнулся.

— Возьми — он твой.

Она вновь, рывком, дернулась вперед, но на этот раз не столь удачно, как прежде — и отлетела назад, наткнувшись на руку варвара.

Она неестественно выгнулась и зашипела на человека, повторяя все повадки твари, и от этого сочетания прекрасного девичьего тела и неестественных движений монстра мороз пробрал Мелию. Она смотрела на сестру, и ей казалось, что еще немного, и она сойдет с ума, став третьей жертвой Незримого.

Зита подхватила валявшийся на полу меч и бросилась на Конана. Сталь зазвенела, встретившись со сталью, но Мелии этот звук казался погребальным звоном.

Девушка знала, на что способен Конан. Она видела, что и сейчас он дерется, экономно расходуя силы, избегая лишних движений, искусно защищаясь, нанося ювелирно выверенные удары, но тоска безысходности накатилась на нее. Она не верила, что он сможет выстоять, а тем более — победить! Силы демона, даже принявшего облик слабой девушки, неизмеримо больше, а киммериец, лишенный защиты талисмана, мог рассчитывать лишь на себя, в то время, как демон мог вполне пожертвовать этим телом, с тем чтобы завладеть новым, хотя бы даже и ее, Мелии, телом.

При этой мысли ей едва не сделалось дурно.

Неужели ничего нельзя поделать? Неужто это конец?

Взгляд ее судорожно заметался в поисках маленького мешочка, валявшегося где-то рядом. Она уже не обращала внимания на сражавшихся и потому не видела, что атаки новоявленной твари с каждым разом становятся опаснее, что она неумолимо подбирается к Конану, которому становится все труднее обороняться.

…Незримый чувствовал, что одерживает верх. Его выпады пресекались в опасной близости от тела врага. Он чувствовал, что еще немного — и достигнет своего, но вот этого последнего шага никак не мог сделать — словно кто-то невидимый помогал его противнику. Острая сталь, направленная его волей, в руке слабой девушки, в одночасье превратившейся в могучего воина, замирала, будто что-то препятствовало ей впиться в плоть варвара.

И вдруг его осенило. Проклятая девчонка, чей дух он второпях лишь подавил, не посчитав нужным вышвырнуть из тела, мешала ему, защищая своего возлюбленного! А он не может отвлечься, чтобы изменить это! Оставалось только одно. Он сменил тактику и, выбрав момент, поднырнул под руку, оказавшись вплотную к Конану.

Наконец-то!

Однако мощный удар невооруженной руки заставил поглощенное Незримым тело, кувыркаясь, отлететь назад. Туда, где лежал у стены уничтоженный им человек.

Фабиан лежал без движения, неотличимый от трупа, но он не умер, хотя жизнь едва теплилась в его жестоко изуродованном теле. Он был живым трупом… только так и можно было определить состояние, в котором он находился, то проваливаясь в блаженное небытие, избавлявшее на время от страданий, чтобы после краткого мига забвения очнуться, мечтая о последнем ласковом прикосновении смерти, ее нежных объятиях…

Шум драки заставил его в очередной раз очнуться, изменив ход мыслей.

Некоторое время Фабиан не мог понять, где он и что с ним случилось. Он даже не мог вспомнить кто он. Лишь с трудом приподняв каменные плиты век и увидев сражающихся, он мгновенно вспомнил все: и себя, и Зиту, и Мелию, и Конана, равно как и все, что произошло между ними.

Он знал, что Незримый покинул его тело, но злость и ненависть, так долго внушаемые демоном, остались. Правда, теперь они обрели иную цель. Ненавидящим взглядом он смотрел на Зиту, которая заманила его в этот дом и убила!

Убила!

Эта простая мысль показалась ему дикой, ведь он был еще жив! Но он сознавал ее истинность, ибо то был лишь последний всплеск, перед тем как душе его предстояло отправиться на Серые Равнины. Так зачастую, затрещав, вспыхивает огонь перед тем, как угаснуть окончательно. Он взмолился Митре, моля даровать ему сил хотя бы на краткий миг, на время, достаточное, чтобы отомстить за себя!

Его рука с трудом нащупала рукоять меча, валявшегося рядом, но сил поднять его не было. Он готов был заплакать от обиды, завыть волком от злости! Помянув Митру, он напрягся, вложив в это последнее движение все, что мог, все, что у него оставалось…

Медленно, медленно кончик меча поднимался вверх, и когда существо, еще недавно звавшееся Зитой, а теперь принадлежавшее Незримому, отброшенное рукой Конана, упало на Фабиана, на пути его оказался клинок, ужаливший нежное тело между грудей и мгновение спустя вылезший со стороны спины.